Лотосовый Терем
Шрифт:
Продолжая следить за постепенно густеющим снадобьем, он молча молился, чтобы младшая тётушка смогла встать с кровати через два месяца после того, как примет это лекарство. Зато будет знать, как опасно падать в обморок на руки Ли Ляньхуа!
Глава 17. Смертоносное свадебное платье
Закончив с делом о могиле первого ранга, Ли Ляньхуа пару дней пожил у Фан Добина, а потом заскучал по своему “Лотосовому терему”, распрощался и ушёл. После его ухода младшая тётушка Хэ Сяофэн три месяца мучилась желудком, но не смела никому признаться, что приняла изготовленное “чудесным целителем” снадобье.
Тем не менее, когда Фан Добин отчитался клану Фан о деле могилы первого ранга, освободившись от обязательств, он вернулся в городок Пиншань, чтобы повидаться с Ли Ляньхуа. Однако глазам его предстала часть зелёной горы — потому что теперь одним зданием меньше загораживало обзор — где раньше стоял терем, уже ничего не было.
Повисла тишина, а потом жители Пиншаня увидели, как тощий молодой господин в белых одеждах мечет громы и молнии, тыча в пустоту.
— Да чтоб тебя, Ли Ляньхуа! Опять смылся со своим черепашьим панцирем! Твою ж мать…
Прохожие смотрели на него с сочувствием и любопытством; несколько дней назад хозяин этого деревянного дома взял в аренду пару быков, и добрые жители городка помогли ему с переездом. На вопрос, почему вдруг решил перебраться, хозяин терема ответил, что один человек настаивает в благодарность отдать ему семейное имущество, а такое он принять никак не может и потому вынужден уехать посреди ночи — нельзя же за поступок, подобный капле воды, принять в оплату целый источник. Образованные жители Пиншаня посетовали, что такое благородство и душевную чистоту ныне редко встретишь.
Фан Добин ругался, размахивая руками на пустыре, где стоял “Благой лотосовый терем”, пока горела палочка благовоний, а потом возвёл глаза к небу и вздохнул: если этот несносный Ляньхуа со своим черепашьим панцирем сам не захочет, отыскать его будет так же трудно, как вознестись на небеса — но ему не привыкать.
Глава 18. Смертоносное свадебное
Сюэюй — оживлённый городок, о котором в пределах сотни ли могли и не слышать, но усадьба Цайлян*, что находится в десяти ли от него, известна каждому. В её окрестностях есть одно живописное место: на фоне прекрасных очертаний гор четыре ручья впадают в озеро с синей-синей водой. Здесь тепло круглый год и пышно цветут лотосы, да не простые, а необыкновенной красоты и расцветки — с голубоватыми лепестками. Очарование этого места привлекает учёных и образованных людей, а высокопоставленные чиновники часто приезжают сюда срывать цветы, отсюда и название “озеро Цайлян”.
Цайлян — сбор лотосов
Около пятидесяти лет назад кто-то за несусветные деньжищи купил землю в пределах десяти ли вокруг озера Цайлян, построил поместье, включил в его сад озеро и назвал всё это “усадьба Цайлян”. Нынешнего хозяина звали Го Дафу*, и хотя его имя было несколько заурядным, сам он считал себя человеком с изысканным вкусом.
Дафу — “большое счастье”
Го Дафу занимался изготовлением сырья для лекарств, умел наживаться, ни в чём не нуждался, и в последнее время главной его проблемой был сын — Го Хо. Имя Го Хо* происходило от выражения “в несчастье живёт счастье” и было благоприятным — в три года он знал наизусть триста стихотворений, а в пять прочитал “Книгу песен”* и “Беседы и суждения”* — словом, был драгоценностью сердца Го Дафу. Когда Го Хо исполнилось одиннадцать, отец отправил его в поместье “Сотня рек” изучать боевые искусства, в ученики самого просвещённого из “Фобибайши” — “Прекрасного Чжугэ” Юнь Бицю, в надежде, что он переймёт от учителя любовь к наукам и искусствам, и станет пусть и не знаменитым героем, но хотя бы приличным человеком. Но когда Го Хо месяц назад закончил обучение и вернулся домой, Го Дафу был крайне раздосадован: этот ребёнок теперь только и упражнялся с мечом и луком и издавал воинственные крики, позабыл совершенно все выученные в детстве слова, “Пэнлай”* читал как “шпинат”, а слыша “Кунцзы” называл себя “Гоцзы”. Го Дафу был так зол, что чуть не размозжил ему голову кухонным котлом — его сын стал таким невежественным, воистину несчастье для семьи и позор для предков!
Хо — “несчастье”
“Книга песен” — или “Шицзин”, входит в конфуцианское “Пятикнижие”
“Беседы и суждения” — главная книга конфуцианства, составленная учениками Конфуция, входит в конфуцианское “Четверокнижие”
Пэнлай — сказочный остров бессмертных
И поэтому Го Дафу решил пораньше женить Го Хо на образованной и воспитанной девушке в надежде, что она сможет наставить его негодного сына на путь истинный. Он потратил десятки тысяч лянов серебра на подарки невесте, самой талантливой барышне Сюэюя, чтобы радушно принять её в семью, а она оказалась слаба здоровьем и даже не дожила до свадьбы, в результате чего Го Дафу зря потерял кучу денег. Пришлось согласиться на вариант похуже, и Го Хо в итоге взял в жёны Пу Сусу, девицу из самого известного борделя в городке. Эта Пу Сусу, хоть и родилась в публичном доме, была молода и имела славу стихоплёта, кроме того, будучи весьма популярной, она, конечно, выглядела гораздо привлекательнее талантливой барышни, так что Го Хо с радостью привёл её в дом. Кто бы мог подумать, что не пройдёт и месяца, как новобрачная внезапно утонет в лотосовом озере. Всего за месяц две девушки, связавшие себя с Го Хо, умерли не своей смертью. Среди жителей городка неизбежно начались пересуды, и слухи об убийстве жён распространялись по улочкам, к превеликой досаде Го Дафу. К тому же, после несчастного случая на озере Цайлян, высокопоставленные чиновники стали приезжать сюда значительно реже, что только усиливало его гнев.
С одиннадцатого числа пятого лунного месяца начинался сезон цветения синих лотосов, однако в усадьбе Цайлян было безлюдно, прежнее оживление совершенно исчезло. После смерти жены Го Хо только и делал, что упражнялся с мечом — порубил множество деревьев гинкго на заднем дворе, любовно выращенных отцом, расколол несколько купленных за большие деньги фигурных камней, и весьма гордился своими успехами в боевых искусствах. Го Дафу последние несколько дней сидел напротив пустынного двора и сокрушённо вздыхал над расчётными книгами. В детстве он потерял мать, в молодости — похоронил жену, а теперь же ни с того ни с сего умерла невестка. Неужели это наказание за то, что в юности он однажды продал поддельное лекарство? Нет, не может быть, мучительно размышлял Го Дафу, если это наказание, то при чём тут его матушка, которую он даже не помнил? Когда его матушка умерла, он был ещё грудным младенцем и не успел ни в чём провиниться…
— Хозяин. — Служанка Сюфэн поднесла чашку горячего чая. — Один молодой господин говорит, что хотел бы посмотреть лотосовое озеро. Его не пустили за ворота, но в последнее время гостей мало, и вы, хозяин, говорили…
Большинство тех, кто стучался в ворота, были голодранцами, потому их и не пускали. Го Дафу нетерпеливо замахал руками.
— А-а… Пусть заходит, пусть заходит, с тех пор, как Сусу там утонула, никто не спускается к воде, может, хоть прогоним неудачу.
— Так… А где же? — Вдруг рядом с ногами Го Дафу из лотосового озера с плеском высунулась голова и с недоумением спросила: — А где тут ступеньки? Есть кто дома?
Сюфэн взвизгнула и выронила из рук чашку с горячим чаем, незнакомец поспешно нырнул в воду. Го Дафу разглядел, что среди лотосовых цветов и листьев скрывается мужчина, и принялся звать прислугу.
— Эй, кто-нибудь, сюда! Держи вора! Грабитель!
— Грабитель? — Человек в лотосах удивился ещё сильнее, огляделся вокруг и вдруг осознал. — Я?
Ещё не оправившись от испуга, Сюфэн закивала, а потом узнала его.
— Хозяин, да это же господин Ли, который только что стучался в ворота.
Го Дафу недоверчиво смерил взглядом мокрого насквозь незнакомца.
— Ты кто такой? Зачем в воду залез?
Молодой человек неловко кашлянул.
— Мост снаружи оказался немного скользким…
Сюфэн с Го Дафу опешили — так он свалился в ручей за пределами усадьбы, и его смыло потоком в озеро — никакой он не вор.
— Вы пришли полюбоваться лотосами?
Он покивал.
— Вообще-то… у моего дома не хватает одной доски…
Не успел он договорить, как Го Дафу расцвёл.