Лотосовый Терем

Пин Тэн

— Эй, сюда! Скорей! Спасите его!

Вместе с воплями к нему вернулись и силы: он одним рывком схватил всё ещё размахивавшего черепом человека, в его железной хватке тот затрепыхался как цыплёнок. Го Хо не веря своим глазам уставился на него: этот человек… как он мог додуматься до такого? Как мог так поступить?

Потому что схваченным им человеком оказался его внучатый дядя Го Кунь!

Неужели скрывавшийся в его семье более пятидесяти лет демон-убийца — внучатый дядя Го Кунь, родившийся слабоумным? Храпевшие в кустах приказные проснулись, в панике засуетились и забегали, повязали Го Куня и пошли вылавливать из озера Ли Ляньхуа, но свадебный наряд весил не меньше тридцати цзиней, да ещё прибавить вес самого Ли Ляньхуа — двое человек не справились, и пусть глубина была небольшая, он легко мог утонуть.

Услышав новости, поспешно прибежали Ван Хэйгоу и Го Дафу: первый вне себя от радости, второй — полный сомнений. Повязав Го Куня, Го Хо с приказными совместными усилиями вытащили Ли Ляньхуа из воды — он был цел, но не открывал глаза и не приходил в сознание.

— Выходит, в убийстве четырёх женщин виновен Го Кунь! — Вопреки ожиданиям, Ван Хэйгоу светился от радости. — Я раскрыл дело пятидесятилетней давности и поймал преступника, вернул справедливость как честный чиновник!

Го Дафу оцепенело смотрел на Го Куня, не в силах поверить, что этот семидесятилетний слабоумный старик и есть убийца — однако же его поймали с поличным. Приказные сковали худого и немощного старика восемью железными цепями, так что он согнулся под тяжестью. Вдруг он зарыдал и вцепился в штанину Го Дафу, как будто его несправедливо обидели. Ван Хэйгоу пришёл в ярость, приподнял подол своего чиновничьего платья и пнул его.

— Убивал не моргнув глазом, а теперь в слёзы? По морде ему, чтоб заткнулся!

— Есть! — Один из приказных тут же шагнул вперёд и отвесил Го Куню затрещину.

— Послушайте… Начальник Ван, незаконно назначать наказание и избивать задержанного, не закончив расследование… — обеспокоенно заговорил кто-то. — К тому же… Го Кунь — не главный виновник.

Ван Хэйгоу подскочил от испуга, покрутил головой.

— Кто? — Потом вдруг понял, кто это сказал, и заорал: — Ли Ляньхуа! Бедный чиновник о тебе тревожится, а ты вздумал напугать его, притворившись мёртвым? Эй, сюда…

Ли Ляньхуа медленно принял сидячее положение и весело улыбнулся, хоть с его одежды стекала вода.

— Начальник Ван, неужели вы не хотите узнать про этот череп в руках Го Куня… кому он принадлежит?

— Это… это… — Ван Хэйгоу запнулся и уставился на него. — Ты знаешь? Посмел насмехаться над чиновником! А ну…

— Как можно, как можно… — Ли Ляньхуа вжал шею в плечи.

Теперь-то Ван Хэйгоу поумнел, холодно усмехнулся.

— Что-то по тебе не видно.

— Что вы, что вы, — снова улыбнулся Ли Ляньхуа, отчего у Ван Хэйгоу со злости дым из ушей пошёл, а Го Дафу вытаращил глаза и раскрыл рот.

Ли Ляньхуа сел прямо, с некоторым сожалением оглядел промокшее и испачкавшееся в иле платье и чрезвычайно ласково улыбнулся ошарашенной толпе, словно был образцом порядочности и высоких моральных качеств.

— Вообще-то, когда матушка Цзян рассказала мне о том, как погибли три хозяйки, я подозревал, что убийцей может быть Го Кунь. — Он указал на старика. — В озере Цайлян есть и глубокие места, но рядом с гостевыми покоями — мелководье, странно, что они утонули там, тем более, среди погибших была дочь рыбака. Есть два возможных объяснения этому: одно из них — перед тем, как утонуть, она была ранена и не могла сопротивляться, другое — её сначала убили, а потом замаскировали убийство под несчастный случай. Несколько человек подряд умерло таким образом, и я, как и все, подумал: неужели это чей-то злой умысел? — Он тонко улыбнулся. — Просто всех смущает продолжительность более пятидесяти лет и двадцатилетние промежутки между убийствами — кажется невозможным, чтобы кто-то скрывался в семье Го так долго, только ради того чтобы убить нескольких незначительных женщин, поэтому проще считать это несчастными случаями. Однако я подумал… — медленно проговорил он. — Я подумал: если это чей-то злой умысел, то всё предельно просто, убийца — тот, кто живёт в усадьбе Цайлян более пятидесяти лет, но кто это? Матушка Цзян? Нет, пятьдесят три года назад, когда она стала служанкой деда Го Дафу, ей было всего тринадцать — совсем ребёнок, а когда вышла замуж за дядюшку Цзяна, то пожелай она выйти из дома посреди ночи, разве об этом не узнала бы вся её семья? Кто тогда остаётся? Помимо матушки Цзян, есть ещё один человек, который прожил здесь достаточно долго и может ходить где вздумается, на кого никто не обратит внимания — это Го Кунь.

— Но дядя Кунь же с рождения слаб разумом, как он мог совершить такое… — потерянно пробормотал Го Дафу.

Ли Ляньхуа слегка улыбнулся.

— Он сам не понимает, что делает. Потому я и сказал, что он не главный виновник, и не он совершил первое преступление. Возможно, он случайно увидел, а потом подражал — только и всего.

— Подражал? — Ван Хэйгоу вздрогнул всем телом.

— Подражал? Что это значит? — Го Хо с отцом обменялись растерянными взглядами.

— Это значит, что… — медленно начал Ли Ляньхуа. — Первую женщину убил не Го Кунь, он только был свидетелем убийства, а потом, увидев похожие обстоятельства, подражал действиям преступника, принимая это за игру, — раздельно проговорил он. — Боюсь, что таким “обстоятельством”, побуждающим совершить убийство, было свадебное платье, семейная реликвия семьи Го, что дороже золота, такое прекрасное, что нравится каждой женщине — время от времени, глубокой ночью они надевают его и тайком бегут к зеркальному камню полюбоваться собой. Почти наверняка так и делали женщины семьи Го, включая и служанок. Но Го Кунь видел, как убили женщину в свадебном платье, поэтому как только кто-то так наряжался и подходил к зеркальному камню, он, подражая преступнику, загонял их к амбарам, где они запинались за порог, падали в озеро и тонули.

— Порог? — Го Дафу в ужасе уставился на порог в паре шагов от них. — Что не так с этим порогом?

Ли Ляньхуа приподнял подол промокшего платья.

— Эта юбка слишком узкая. — Го Дафу и Го Хо согласно кивнули, затем он указал на порог. — Эти пороги выше, чем все остальные в усадьбе, а разница между передним и задним порогами — не меньше цуня. — Ван Хэйгоу послал человека проверить, так ли это. Ли Ляньхуа продолжал: — Когда я забежал внутрь, то прикинул высоту, но всё равно не смог перешагнуть — второй порог создавал обман зрения, будто они одинаковы по высоте. Пусть даже порог высоковат или вы споткнулись — если идёте широким шагом, то это не проблема, однако… — Он расправил юбку. — Платье очень узкое, да ещё по подолу пришита цепочка с колокольчиками, стоит при беге попытаться высоко поднять ногу, то если не запнёшься о порог, то споткнёшься о цепочку — и упадёшь в этот промежуток.

У Го Дафу волосы встали дыбом: выходит… выходит, высокие пороги и узкая юбка и стали орудием убийства!

— Расстояние между порогами небольшое, если женщина низкого роста, то ударится лбом о второй порог, если высокая, как Цуй-эр, то сломает шею. Платье сшито из плотной парчи и невероятно узкое, как ни крутись, не получится свернуться калачиком — только падать прямо. Кроме того, все эти украшения весят немало, как может хрупкая женщина удержать двадцать шесть цзиней в момент падения? Её собственный вес, тяжеленный свадебный наряд, скорость падения — всё это усиливает удар… — Ли Ляньхуа вздохнул. — Даже если она не расшибёт голову, то потеряет сознание, или сломает шею, или что-то в этом роде — всё это закономерно. Помните, с Цуй-эр слетела подвеска-цветок, а на подбородке у неё были царапины? В момент падения цветок подлетел вверх, а когда она ударилась подбородком о порог, серебряные цепочки порвались, и он полетел по тропинке и упал в воду, где его и подобрала матушка Цзян. — Помолчав, он добавил: — Что до человека… Тропинка идёт под слишком резким уклоном, если кто-то упадёт, то покатится по ней прямо в озеро, а сильно пострадавший, да ещё в платье весом в двадцать шесть цзиней, легко может утонуть.

Выслушав, Ван Хэйгоу сосредоточенно нахмурился и пробормотал:

— Не сходится, почему же тогда труп нашли под окном гостевых покоев? Как он там оказался?

Ли Ляньхуа указал на свободные протоки между лотосами.

— В озере Цайлян вода не стоячая, здесь имеются подводные течения. Когда человек упадёт в воду, подводное течение медленно относит его к гостевым покоям, там оно замедляется, лотосы растут гуще, преграждая путь телу. Го Кунь пользуется подводными течениями, чтобы приходить и уходить, наверняка всем в усадьбе это известно. — Он ненадолго остановился, посмотрел на вытащенный стариком из мешка череп и вздохнул. — Разумеется, есть и другая возможность: после того, как они тонули, Го Кунь, подражая убийце, подбирал тела и с помощью подводного течения относил под окно гостевых покоев.

— Допустим, Го Кунь — слабоумный, но откуда ты знаешь, что он подражал убийце, а не сам случайно напугал первую женщину в свадебном платье, а потом пошёл по проторенной дорожке и таким же образом пугал остальных? — Ван Хэйгоу был начальником уезда, и пусть человеком ленивым и невежественным, но не полным идиотом.

Ли Ляньхуа указал на прицепленный к зеркалу листок.

— “В час ножей кара луны, в зерне ли образы жены, в платье свадебном фея, приходи, я блуждаю”. — Он вздохнул. — Эта записка…