Лотосовый Терем
Шрифт:
Го Хо громко зевнул, встревоженные рыбёшки в озере с плеском рассеялись во все стороны. Ли Ляньхуа что-то пришло в голову — он прыснул со смеху и потянулся, глядя на бескрайнюю озёрную гладь.
— Ха, а здесь ведь отличное местечко, хочешь — собирай семена и корни лотоса, хочешь — можно наловить рыбы и лягушек.
— И диких уток, — рассеянно добавил Го Хо.
— Земля здесь повыше. — Ли Ляньхуа постоял в роще и снова медленно спустился. — Неудивительно, что тропинка так резко идёт под откос, хоть места и красивые, вот только рельеф неудобный для строительства.
Сбитый с толку, Го Хо только поддакивал, недоумевая. Ли Ляньхуа, похоже, увидел достаточно и заложив руки за спину спокойно пересёк рощу и вернулся в гостевые покои. Го Хо, в надежде на какое-то удивительное открытие, подплыл на деревянной лохани к закрытым дверям, но услышал внутри только плеск воды: Ли Ляньхуа помылся, сменил одежду, уютно устроился в постели и принялся читать книгу, чтобы скоротать время.
Что, если господин Ли утром всего лишь прогуливался? Когда твердолобому Го Хо наконец пришла в голову мысль, что такое возможно, он ошарашенно уставился на Ли Ляньхуа — неужели учёный и не занимался расследованием? Но разве тогда всех старых и малых в семье Го… не повесит у дверей тюрьмы Ван Хэйгоу? Как такое может быть…
Трое суток пролетело в мгновение ока.
Ли Ляньхуа эти дни сидел в кабинете и читал, и больше ничем не занимался, разве что своевременно выходил поесть. Го Дафу несколько раз посылал сына проследить: Ли Ляньхуа читал всё тот же трактат по медицине, да ещё и, как разглядел Го Хо своим тренированным острым зрением, одну и ту же страницу.
Наконец зашло солнце.
На западе поднялась луна, и тенистое место с ярко-зелёным деревьями снова стало мрачным и пугающим.
Ван Хэйгоу прибыл к назначенному сроку с десятком приказных, Го Дафу отослал слуг и с угодливой улыбкой крутился рядом. Все попрятались. Го Кунь с полудня уже несколько часов выдёргивал траву в зарослях, и занятие ему не наскучило, даже на еду не отвлекался.
Лунный свет постепенно становился ярче, освещая бронзовое зеркало, и, усиливаясь в отражении, озарял клочок земли перед рощей. Ли Ляньхуа подготовил ведро чистой воды, привязал свадебное платье к Го Хо спереди. Го Хо предполагал, что ведро воды — чтобы помыть руки или умыться, а он вдруг вылил его на себя, промочив с ног до головы, подвязал рукава, закатал штанины, непринуждённо подошёл к зеркальному камню и уверенно продекламировал стихи:
— Стая скрылась вдали, возвращаясь домой,
бесприютный, куда ты направишь полёт?
Потерявшись, зовёшь под студёным дождём,
хочешь броситься в пруд, только страх не даёт.
Над рекой низко стелется туч полотно,
лишь луна над заставами горных хребтов.
Может, чья-то стрела твою жизнь оборвёт —
кто всегда одинок, тот уже обречён.
И он принялся медленно расхаживать туда-сюда, сокрушённо вздыхая.
Все озадаченно переглянулись, Го Кунь же вдруг издал низкий гортанный крик, схватил с земли палку и бросился на Ли Ляньхуа, Ван Хэйгоу хотел закричать “Хватай его!”, но подумал и сдержался, а потом увидел, как Ли Ляньхуа упал, и Го Кунь потащил его под дерево, выкрикивая странным голосом:
— Вы у меня полетаете! Полетаете! Говори правду, вы с ней… А-а-а! — Последний вопль был преисполнен ужаса. — Чудовище!
Этот выкрик “чудовище” был для всех неожиданностью, Го Кунь со свирепым взглядом схватил палку и яростно ударил Ли Ляньхуа, словно пытаясь отрубить ему голову.
— Чудовище! Чудовище!
Ли Ляньхуа, очевидно, тоже не ожидал такой реакции и распахнул глаза; Го Хо, видя, что дела плохи, подбежал на помощь.
— Ты…
Не успел он договорить, как Го Кунь обеими руками схватил Ли Ляньхуа за голову и потянул, пронзительно вопя:
— Смотри, он чудовище! Он мёртв, мёртв, ты с ним никуда не улетишь!..
Ли Ляньхуа вскрикнул от боли, когда его потянули за шею, и Го Кунь резко разжал руки и уставился на него, по видимому, озадаченный, что “мертвец” ещё разговаривает. У Ван Хэйгоу от воплей “чудовище” сердце в пятки ушло, он приказал схватить Го Куня.
— Ли Ляньхуа, ты что вытворяешь?
Ли Ляньхуа поднялся на ноги, похоже, не предполагавший такого поворота событий.
— Кха-кха… Начальник Ван, господин землевладелец, у кого Го Кунь учился писать?
— У моего отца, — нерешительно ответил Го Дафу.
Ли Ляньхуа кивнул.
— Какие у них были отношения?
— Отец всегда был добр к нему, — нахмурился Го Дафу.
— Он подражал вашему отцу? — со вздохом спросил Ли Ляньхуа.
Как только эти слова прозвучали, всё стало ясно как день. Го Дафу округлил глаза.
— Хочешь сказать… — вырвалось у Ван Хэйгоу.
Ли Ляньхуа беспомощно пробормотал:
— Хочу сказать… полагаю… это только предположение… Вы можете со мной не согласиться… Полагаю, хотя он и слабоумный, по-видимому, он учится глядя на других, и способен научиться чему-то, следуя за самым близким и знакомым человеком. Возможно, обычно этот человек учил его чему-то, и подражая ему, он выражал своё восхищение.
— Это… — Ван Хэйгоу нахмурился. Это не повод признавать Го Цяня убийцей.
Ли Ляньхуа вдруг усмехнулся.
— Давайте пока не будем обсуждать, подражал ли Го Кунь Го Цяню или нет. Начнём с мертвеца — у нас есть череп, значит, должно быть и тело. Но ни матушка Цзян, ни господин землевладелец не помнят, чтобы пятьдесят с лишним лет назад в усадьбе принимали гостя, а потом он бесследно пропал. Если бы что-то подобное произошло, то как бы семья Го ни пыталась скрывать, слухи о пропавшем в усадьбе Цайлян всё равно бы разлетелись, разве о таком забудешь? А значит, покойник не был почётным гостем, во всяком случае, большинство людей не знало о его прибытии.
Го Дафу кивнул: пятьдесят лет назад усадьба Цайлян ещё не стала популярным местом, где останавливались именитые и учёные мужи, Го Цянь занимался торговлей, друзей у него было немного, гостили они редко.
— Тогда… Каким образом этот человек попал в усадьбу так, что об этом никто не знал? — продолжил Ли Ляньхуа. Все переглянулись, а он помолчал и улыбнулся. — Странно, правда? — Все дружно покивали: действительно, странно. Он весело рассмеялся. — В таком случае… каким же образом сюда проник Ли Ляньхуа?