Лотосовый Терем
Шрифт:
— Я тоже так подумал, — закивал Го Хо.
— Вообще-то я говорил всякую ерунду, — вздохнул Ли Ляньхуа.
Го Хо остолбенел, у него в голове и так творился беспорядок, а теперь и вовсе всё превратилось в кашу.
Ли Ляньхуа несколько раз обошёл туннель, Го Хо, подняв факел, следовал за ним.
Кто четырьмя способами убил эту девушку? Её грудь пронзили тонким, но острым мечом, проделали в черепе немаленькую дыру, отрубили по запястье правую руку, да ещё и облили кипящим маслом и содрали кожу — кто мог столь жестоко и бесчеловечно расправиться с женщиной? Факел Го Хо почти касался потолка туннеля, и несколько камешков упали сверху, едва не на голову Ли Ляньхуа, отчего он в испуге отскочил.
— Амитабха… — Внезапно увидев, как камешек отскочил от того “куска угля”, который рассматривал Го Хо, он удивился: — Что это такое?
— Похоже, это рука… — ответил Го Хо.
— Какая рука? — ужаснулся Ли Ляньхуа. — Отрубленная рука?
— Обжаренная в масле, — кивнул Го Хо.
Ли Ляньхуа вдохнул прохладный воздух. Эта “рука”, обжаренная в масле, была стиснута, словно стремясь что-то удержать. Он подобрал с земли пару веточек и покрутил — от вещей, которые держал в руках, у него волосы встали дыбом, чуть поколебавшись, осторожно положил обугленную “руку” в углу туннеля, забрал у Го Хо факел, посветил везде и увидел на каменной стене множество царапин: некоторые было уже не разобрать, большинство — просто беспорядочными рисунки цыплят, но одна фраза повторялась дважды и была начерчена криво, очевидно, человек не учился писать. Слова эти были: “Из привязанности рождается печаль”.
— Молодой господин Го, вы не могли бы позвать тех, кто был знаком с пропавшей барышней, посмотреть, не она ли это? — попросил Ли Ляньхуа, разглядывая слова “Из привязанности рождается печаль”. — А потом спросить повара “Сотни рек”, что вчера и сегодня ели в усадьбе на завтрак, обед и ужин?
— А-Фа говорил, что вчера видел призрак женщины с половиной тела, — вдруг вспомнил Го Хо. — Тётушка Ван и а-Фа точно знакомы с а-Жуй.
Ли Ляньхуа кивнул.
— Сегодня настоятель Уляо пригласил меня на ужин…
— Я найду вас в храме Пуду, — ничуть не смутился Го Хо.
— Возможно, я буду на кухне… — извиняющимся тоном сказал Ли Ляньхуа.
— Я найду вас на кухне! — непреклонно заявил Го Хо, развернулся и ушёл.
Глава 28. Пение сутр, пламя
Храм Пуду, келья настоятеля.
Настоятель Уляо сидел над чашкой риса, погрузившись в глубокие размышления, как вдруг кто-то дважды постучал в окно и со смехом произнёс:
— Молодые монахи в столовой набросились на еду как голодные волки, почему же старший монах только смотрит, но не ест?
— Благодетель Ли, — улыбнулся настоятель Уляо и открыл окно — снаружи стоял Ли Ляньхуа.
— Старший монах, я уже посмотрел, что подают в столовой, в этом месяце еда в монастыре не очень — кроме арахиса, зелени и жареного тофу, только рис да соль, а вы мне всё утро бесстыдно хвастались, какие здесь непревзойдённые овощные блюда…
— Если благодетель Ли желает поужинать, я попрошу повара Гу приготовить специально для тебя. Его жареный арахис, клёцки, лепёшки и стеклянная лапша с острым перцем превосходны…
Ли Ляньхуа вдруг улыбнулся ему.
— А человека зажарить может?
Настоятель Уляо остолбенел, надолго замолчал, и наконец, переспросил:
— Зажарить человека?
Ли Ляньхуа благовоспитанно отряхнул одежду, медленно забрался через окно и сел на тот же стул, на котором сидел утром.
— Фух…
До настоятеля Уляо уже дошли новости об обнаруженном утром обгоревшем трупе, и он как раз тревожно размышлял об этом туннеле, соединяющем храм Пуду и усадьбу “Сотня рек”. Ли Ляньхуа ещё раз рассказал все подробности этого дела и беззаботно проговорил:
— Так что не знаю, может, у вашего повара Гу фирменное блюдо — жареная человечина…
— Почему ты так говоришь? — медленно произнёс настоятель Уляо.
Зная осторожность старого монаха, Ли Ляньхуа усмехнулся.
— Храм Пуду связан с усадьбой “Сотня рек” подземным проходом, один выход ведёт в пагоду и дровник, а рядом с выходом в “Сотню рек” нашли обгоревший труп. В храме Пуду утром ни с того ни с сего упало большое дерево — подозрительно, ведь ветра не было. Старший монах наверняка уже рассмотрел, что дерево переломили “рассекающей ладонью”. Снести крону, но не обрушить всё дерево целиком, возможно только ударив с пагоды той же высоты в пять чжанов, а значит, утром в пагоде кто-то был. К тому же, зачем он переломил верхушку дерева? Разве что… он находился в пагоде, вышел из туннеля и как-то связан с обгоревшим телом. Это во-первых.
— Вчера в пагоде точно кто-то был, — кивнул настоятель Уляо.
— Старший монах знает, кто? — неторопливо спросил Ли Ляньхуа.
Настоятель Уляо медленно покачал головой.
— Моё боевое мастерство имеет пределы, я только слышал, что вчера там кто-то был.
Ли Ляньхуа ненадолго замолк, а потом медленно произнёс:
— Старший монах несёт вздор… разве вы могли не знать, кто вчера находился в пагоде?
— Да? — горько усмехнулся настоятель Уляо.
— Вчера, когда я пришёл, в храме Пуду читали утренние сутры, и вообще-то все монахи должны присутствовать при этом. Старший монах отсутствовал, потому что притворился больным, однако ещё кое-кто не пошёл читать сутры.
— Кто?
— Монах Пушэнь! — раздельно произнёс Ли Ляньхуа и, помолчав, продолжил: — Вы сказали: “Пригласи Пушэня-шичжи в мой зал для созерцаний”. Монашек ответил, что он медитирует у себя — следовательно, он не ходил читать сутры.
Настоятель Уляо тихонько вздохнул, а потом усмехнулся.
— Благодетель Ли внимателен к мелочам, моё восхищение.
Ли Ляньхуа широко улыбнулся.
— То, что он не пошёл читать сутры, вовсе не значит, что в подземном проходе был монах Пушэнь. Это означает лишь, что его никто не видел, когда утром упала верхушка дерева, только и всего. Я считаю, что это был Пушэнь, но начать нужно с обгоревших останков. Во-первых, на теле имеется рана от меча; во-вторых, тот, кто её нанёс — не из учеников “Сотни рек”; в-третьих, проход связывает “Сотню рек” и храм Пуду; в-четвёртых, в храме Пуду только монах Пушэнь владеет фехтованием — так что колотую рану мог нанести только он. Это второе.
Настоятель Уляо улыбнулся.
— Откуда ты знаешь, что заколол жертву не ученик из “Сотни рек”?
Ли Ляньхуа улыбнулся в ответ.
— Судя по тому, что это был удар в грудь, можно понять, что человек с мечом стоял прямо перед ней, если они не были знакомы, то зачем вставать напротив? К тому же, это была не смертельная рана, разве вы не заметили кое-что странное?
— Что? — вдруг спросил кто-то снаружи глубоким голосом. Ли Ляньхуа с Уляо замерли, а человек спокойно продолжил: — Это Цзи Ханьфо.