Лотосовый Терем
Шрифт:
— Никаких достоинств.
— Угу, угу, никаких достоинств.
— Точно никаких!
— Он точно не глава ордена…
Глава 37. Совет знаменитых врачевателей
Стоит в цзянху упомянуть “чудесного целителя”, как все тут же думают о Ли Ляньхуа из “Благого лотосового терема” — в народе уже распространилась слава о его искусстве врачевания, “возвращающем мёртвых к жизни”. Умение делать невозможное возможным лежит в области сверхъестественного, потому Ли Ляньхуа и называют “чудесным целителем”. Однако когда речь заходит об “известном врачевателе”, люди имеют в виду господина Гунъян Умэня “Есть лекарство, нет дверей”. Этот господин Гунъян не только не разводил баранов, но и не любил закрывать двери, идя вразрез с высказыванием “чинить хлев, когда овцы пропали”, именно так он получил фамилию Гунъян и имя Умэнь*. Гунъян Умэню стукнуло уже восемьдесят семь лет, на его козлином лице росла козлиная бородка, был он худой и сухонький, однако несмотря на почтенный возраст, всё ещё бродяжничал по цзянху. В отличие от “Благого лотосового терема”, загадочным образом появляющегося то тут, то там, словно дракон, у которого видно то голову, то хвост, Гунъян Умэнь с корзиной за плечами из года в год вслед за дикими гусями отправлялся на север, а затем на юг, всегда одним и тем же путём. Если кому-то в цзянху требовалась помощь, следовало лишь перехватить его по дороге, и Гунъян Умэнь с неизменным благородством спасал жизни, к тому же, его искусство врачевания было исключительно выдающимся — за несколько десятков лет он не сумел вылечить лишь одиннадцать человек. Если же в цзянху говорили о “лекаре-герое”, то молодые люди, странствующие по миру последние несколько лет, должны знать, что речь идёт о “Божественной игле Жуянь” Гуань Хэмэне. Этот человек отличается от Ли Ляньхуа и других “чудесных целителей”, о которых ходят легенды: мало кто в цзянху знает, как выглядит Ли Ляньхуа, сколько ему лет, насколько он умел в боевых искусствах, высок или низок он ростом и когда родился — но всем известно, что “Божественная игла Жуянь” герой Гуань — честный последователь известной школы, двадцати шести лет от роду, в расцвете молодости, красив и статен, ростом восемь чи и один цунь, родился в первый день первого месяца года Собаки, с будущим у него всё замечательно, да к тому же всё ещё без сердечной подруги.
Гунъян — “баран”
Умэнь — “без дверей”
Теперь же эти прославленные “чудесный целитель”, “известный врачеватель”, “герой-лекарь”, а также молодой господин клана Фан, Фан Добин, императорский подчинённый Хуа Жусюэ, один из “Неподкупных Бу и Хуа”, и другие знаменитые в цзянху люди неожиданно собрались вместе. “Чудесный целитель”, “известный врачеватель” и “герой-лекарь” прибыли, чтобы вылечить больного, Фан Добин — чтобы проверить, что за переполох, а Хуа Жусюэ — поскольку произошло нечто, требующее судебного вмешательства.
На деле же всё просто: один человек из цзянху по прозвищу “Золота полон дом”* заболел чем-то странным, и хотя в самом Цзинь Маньтане не было ничего удивительного, состояние его семьи составляло сто с лишним тысяч лянов золота, тридцать с чем-то тысяч лянов серебра, а также бесчисленные жемчуга и драгоценности.
Цзинь Маньтан можно перевести как “зал, полный золота”
Глава 38. Совет знаменитых врачевателей
С лица Фан Добина весь день не сходила столь широкая улыбка, что не будь он ещё так молод, всего двадцати двух лет от роду, у него повыпадали бы зубы — Ли Ляньхуа встретился с Гунъян Умэнем и Гуань Хэмэном. Он целых шесть лет представлял, что однажды найдёт коса на камень и этот не умеющий лечить шарлатан столкнётся с настоящим “чудесным целителем” — посмотрим тогда, какую несусветную ложь на сей раз придумает Ли Ляньхуа, чтобы никто не догадался, что он никакой не целитель.
Двадцатидвухлетний Фан Добин, молодой господин из знатного клана Фан по прозвищу “Печальный господин”, и чудесный целитель Ли Ляньхуа из “Благого лотосового терема” дружили уже шесть лет. Сейчас они сидели в резных деревянных креслах в “Зале встречи небожителей” резиденции Цзинь Маньтана.
— Давно мечтал познакомиться с прославленным героем-лекарем Гуанем… — жизнерадостно улыбнулся он человеку напротив.
Напротив Фан Добина сидел молодой человек в свободно подпоясанном халате, прекрасный обликом, настоящий юный герой, подобный жемчугам и яшме, совсем не похожий на бледного, худого как жердь и немощного с виду благородного господина Фана. Услышав его слова, Гуань Хэмэн поднялся во весь рост и почтительно сложил руки в приветствие.
— Что вы, что вы! Весьма наслышан о выдающихся талантах и изящных манерах благородного господина Фана.
Фан Добин поперхнулся и, продолжая радостно улыбаться, повернулся к козлоподобному старцу, сложив руки в приветствие.
— Рад знакомству с прославленным почтенным Гунъяном…
Сбоку от него сидел старик с козлиной бородкой, ростом всего пять чи, такой же худой, как и он — это и был Гунъян Умэнь по прозвищу “Есть лекарство, нет дверей”. Несмотря на возраст, Гунъян Умэнь первым прибыл в резиденцию Цзинь. Через день после его приезда усадьбу посетил Хуа Жусюэ, чтобы расследовать скоропостижную кончину Дун Лина из Вэньчжоу по прозвищу “Меч Цзиньлин”. Услышав о болезни Цзинь Маньтана, он пригласил Гуань Хэмэна и Ли Ляньхуа. Через два дня после прибытия Гуань Хэмэна, Фан Добин притащил Ли Ляньхуа; все они приехали в резиденцию в разное время, и разница между приездом первого и последнего гостя составляла пять дней. В отличие от вежливого Гуань Хэмэна, Гунъян Умэнь лишь приподнял веки и что-то пробормотал слабым голосом.
— А? — неосознанно вырвалось у Фан Добина.
— С таким костлявым телосложением, — вдруг сказал Гунъян Умэнь, — после шестидесяти лет вас одолеют бесчисленные болезни. Вам следует укрепить здоровье.
Старик казался дряхлым, но стоило ему повысить голос, словно прозвучал раскат грома, так что у Фан Добина в руках зазвенела чашка и все присутствующие вздрогнули. Услышав, как кто-то кашлянул, Фан Добин помрачнел.
— Что ты там раскашлялся?
— Кхэ-кхэ… я чаем подавился… — ответили извиняющимся тоном. У говорившего была белая кожа и изящные черты лица, он чинно, с прямой спиной сидел справа от Фан Добина и выглядел как слегка обедневший учёный. Конечно же, это был Ли Ляньхуа. Не успел Фан Добин фыркнуть, как он со всей серьёзностью добавил: — Не подумай, будто я смеюсь над тобой.
Гуань Хэмэн едва сдержал смех. Фан Добин зыркнул на него.
— Благодарствую, — наконец процедил он сквозь зубы.
— Не за что, — без тени насмешки улыбнулся Ли Ляньхуа.
Эти несколько человек были весьма знамениты в цзянху. Когда улиньский богач “Золота полон дом” слёг с неизвестным недугом, трое врачевателей собрались на совет, а Фан Добин от лица клана Фан преподнёс Цзинь Маньтану тысячелетний женьшень. Ещё поговаривали, перед тем как Цзинь Маньтан заболел, Дун Лин из Вэньчжоу по прозвищу “Меч Цзиньлин” неожиданно скончался в Юаньбао, горной усадьбе Цзинь Маньтана, поэтому Хуан Жусюэ, один из “Неподкупных Бу и Хуа”, как раз прибыл сюда, чтобы расследовать это дело. За несколько дней в ломившейся от денег, но малолюдной усадьбе Юаньбао неожиданно собралось множество значимых фигур.
Едва Ли Ляньхуа успел сказать “Не за что”, как домоправитель усадьбы Юаньбао, Цзинь Юаньбао схватился за горло и выкрикнул:
— Господа врачеватели, хозяин приглашает.
Этот тон напомнил Фан Добину о том, как старший дворцовый евнух провозглашает императорские указы, и он мысленно посмеялся. Трое лекарей поднялись, Фан Добин с любопытством последовал за Ли Ляньхуа в хозяйскую спальню — что же за болезнь у этого улиньского толстосума, что потребовалось созвать аж трёх “чудесных целителей”?
Но пусть Фан Добин и представлял себе тысячи вариантов, увидев Цзинь Маньтана, он был потрясён — Ли Ляньхуа вообще вздрогнул от испуга, Гуань Хэмэн со щелчком надавил на пружинный механизм эфеса, Гунъян Умэнь охнул — на огромной кровати лежал одетый в роскошное платье труп, уже давно начавший разлагаться и весь кишащий опарышами.
— Таким недугом страдает хозяин, — раздался за их спинами почтительный голос Цзинь Юаньбао, домоправителя усадьбы Юаньбао.
— Он… он же… — Гуань Хэмэн наморщил лоб. — Он ведь давно мёртв.
Глаза старика Гунъян Умэня потускнели, он неожиданно зевнул. Ли Ляньхуа “благоговейно” уставился на тело Цзинь Маньтана, самого богатого в цзянху человека.
— Что за вздор! — мрачно возмутился Цзинь Юаньбао. — Кто сказал, что хозяин мёртв? Он всего лишь заболел, уже пять дней не встаёт с постели. Сегодня я поменял ему платье, кто сказал, что он мёртв?
Все растерянно переглянулись, втянули воздух и остолбенели.
— Цзинь Маньтан несомненно мёртв, — вдруг раздался из-за дверей ещё более мрачный холодный голос. — Дата его смерти совпадает со смертью “Меча Цзиньлина”. Я уже попросил Гунъян Умэня проверить, Цзинь Юаньбао действительно сошёл с ума, не обращайте на него внимания.