Лотосовый Терем
Шрифт:
Ма Сюцинь опустил голову, сжимая в руке поросёнка, которого днём сложил для него Ли Ляньхуа, на всегда спокойном лице мальчика вдруг отразился испуг, он прикусил губу и промолчал.
Лю Жуцзин перевёл взгляд на Ма Сюциня.
— Сю-эр, ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь. Я так и не спросил тебя, почему ты сделал так, чтобы эта тварь укусила меня?
Ма Сюцинь слегка сжался — видимо, побаивался.
— Почему? — строго спросил Лю Жуцзин.
Мальчик спрятался за Ли Ляньхуа и спустя долгое время тихонько ответил:
— Потому что… Дядюшка Лю хотел научить меня читать и сражаться, а я не люблю читать…
Лю Жуцзин оскалился.
— Только поэтому? Ну молодец, молодец…
Ма Сюцинь вцепился в подол Ли Ляньхуа.
— Матушка сказала, что всех, кто мне препятствуют, можно убить…
Ван Чжун с Ван У только качали головами.
— Почему ты убил и маму? — спросил Лю Жуцзин.
— Она видела. — Ма Сюцинь сжал губы.
— Видела, что ты вырастил эту тварь? — криво усмехнулся Лю Жуцзин. — А отца за что? Он хоть тебе и не родной, но зачем убивать его?
— Он мне не отец! — вдруг закричал Ма Сюцинь. — Матушка сказала, он убил моего отца!
— А Хэ Чжан? — вырвалось у Ван Чжуна.
В глазах Ма Сюциня мелькнула паника.
— Он… хотел меня схватить…
— Ладно, хватит, — мягко сказал Ли Ляньхуа, похлопав мальчика по голове. — Дальше расскажет твой дядя.
Спокойное и холодное личико Ма Сюциня всё больше искажалось страхом, он неожиданно вцепился в одежду Ли Ляньхуа и разрыдался.
— Я скучаю по матушке… у-у-у… я скучаю по отцу… у-у-у-у…
Взрослые беспомощно переглянулись, помимо чрезвычайного удивления и гнева чувствуя, что некоторая справедливость всё же существует.
Глава 35. Однорукий призрак
— Целитель Ли, как вы узнали, что убийца — Сю-эр? — спросил Лю Жуцзин. — Когда его ядовитый питомец укусил меня, я ещё не смел поверить, что он хотел убить меня.
Ван Чжун тяжело вздохнул.
— Боюсь, если бы я увидел, как этот мальчонка кого-то убивает, тоже не поверил бы…
Глядя на семилетнего ребёнка, Ван У не знал, что и сказать, так и застыл с недоверием на лице.
Взглянув на Ма Сюциня, Ли Ляньхуа вздохнул.
— Я не провидец, изначально я знал лишь, что тела героя Лю не нашли, а значит, нельзя утверждать, что он уже мёртв. Руку, скорее всего, он отрубил себе сам, и Ма Сюцинь видел, как он это делал.
— Как вы это узнали? — спросил Ван Чжун.
— Правую руку перерубили пополам, прядь волос тоже отсекли — это доказывает высокое мастерство владения мечом. Если бы в крепости оказался мастер, способный так тяжело ранить Лю Жуцзина из “Четверых тигров с серебряными копьями”, то как он позволил ему сбежать, как мог отпустить присутствовавшего на месте преступления Ма Сюциня? Как он вошёл и как вышел? Ма Сюцинь был забрызган свежей кровью, он точно находился рядом, когда герой Лю отрубал себе руку, иначе откуда кровь? Мальчик сказал, что от дядюшки Лю осталась одна рука, но не говорил, что видел кого-то постороннего. Поэтому я и подумал, что он сам покалечил себя. — Помолчав, Ли Ляньхуа медленно проговорил: — Но неизбежно возникал вопрос… Зачем герою Лю при этом стоять перед Ма Сюцинем? Может быть множество причин отрубить себе конечность, но делать это перед ребёнком несколько странно. Затем хозяин Ма с женой умерли от отравления, и опять кто-то изрубил руку. Я подумал, что у человека не было другого выхода, как отрубить себе руку, весьма вероятно, тоже из-за яда. Хозяин Ма, когда его ранили, был уже без сознания — если его хотели убить, то почему не перерезали горло или не ударили в сердце? Не исключено, что этот человек хотел не убить, а спасти — кровь забрызгала стену в покоях четы Ма справа налево, хозяину Ма изранили всю руку, но не отрубили до конца, очевидно, меч держали в левой руке, и человек был ослаблен, поэтому у него не хватило силы. — Он бросил взгляд на Лю Жуцзина. — Таким образом я и догадался, что руки отрубал тяжело раненный герой Лю, однако всё ещё не мог понять, кто же отравитель? Однако Чжан Да подсказал.
— А? Что подсказал дашисюн? — спросил Ван У.
— Что видел Чжан Да, когда ходил в уборную? — улыбнулся Ли Ляньхуа.
Ван У хорошенько призадумался.
— Кажется, что в покоях шифу ещё горел свет.
Ли Ляньхуа кивнул.
— Он сказал, что видел, как хозяин Ма играет с сыном, держа его на руках, а значит, перед тем, как с супругами Ма случилось несчастье, последний, кто был с ними рядом, снова Ма Сюцинь!
Ван Чжун похолодел.
— Но ведь это не доказывает, что мальчик — убийца.
— На тот момент я и не предполагал, что Ма Сюцинь может быть убийцей, — усмехнулся Ли Ляньхуа. — Но я провёл опыт: сложил из бумаги двух бабочек и двух богомолов, помните? Я спросил, сколько будет два насекомых да два насекомых? Он ответил: одно.
— Два да два равно четыре, — сказал Ван У.
Ли Ляньхуа покачал головой.
— Богомолы едят бабочек, два богомола да две бабочки — будет два богомола, самки богомолов едят самцов, из двух богомолов останется один, поэтому ответ — одно насекомое. — Раздались возгласы изумления, Ли Ляньхуа продолжил: — Потом я возразил, что будет четыре, и Ма Сюцинь быстро поправился. Из этого следует, что мальчик вовсе не глуп, а весьма умён. Ему нравится складывать фигурки из бумаги, герой Ван, помните тот неизвестно кем открытый выдвижной ящик в покоях хозяина Ма?
Ван Чжун замер.
— Помню.
Этот ящик был заперт на искусный замок, на котором были верно выставлены пять слов из шести, он оставил глубокое впечатление. Ли Ляньхуа сверкнул улыбкой.
— И что было в этом ящике?
— Бумага… о! — вырвалось у Ван Чжуна.
— Верно, чистая бумага, с которой как раз любит играть Ма Сюцинь, — подхватил Ли Ляньхуа. — В ящике не было ничего ценного, если его открыли, зачем запирать? А если не открыли, стихотворение было почти составлено, почему бы не открыть? Полагаю, не найдя в ящике ничего стоящего, обычный человек, скорее всего, не станет тратить усилия на то, чтобы его запереть, а если почти открыл такой сложный замок, то разве не доведёт дело до конца? Неужели он не знает это стихотворение? Поэтому неважно, был ли замок открыт и аккуратно закрыт, или же не открыт вовсе, я считаю, что это был ребёнок.
Все задумались.
— Логично, — сказал Лю Жуцзин.
— Если с замком возился ребёнок, — медленно продолжил Ли Ляньхуа, — то это значит, что однажды он довольно много времени провёл в комнате один…
От этих слов у Ван У волосы встали дыбом.
— Хотите сказать… — запинаясь, проговорил он. — Что после того, как отравил шифу и шинян, он ещё долго находился в комнате?
— Я сказал “однажды”, — поспешно уточнил Ли Ляньхуа. — Не обязательно той ночью…
Ма Сюцинь за его спиной перестал плакать и вдруг тихонько прошептал:
— Матушка лежала на кровати, я не мог открыть.
Ли Ляньхуа снова погладил его по голове, поднял взгляд на Лю Жуцзина и улыбнулся.
— Хотя Ма Сюцинь вызывал подозрения, но если преступник он, то у него должно быть ядовитое животное, но я представить не мог, чтобы у такого маленького ребёнка был настолько ядовитый питомец. Но этим вечером увидел, как ящерица схватила кусок рыбьих потрохов, валявшихся рядом с отрубленной рукой сяо-Хун. Хоть кусочек и маленький, но в нём содержится яд иглобрюха, на такое даже мухи не садятся, что за тварь способна употреблять их в пищу? И мне вдруг подумалось — неужели ядовитая тварь, что убивает людей в крепости семьи Ма — самая обычная ящерица, которую можно встретить повсюду? Не может ли быть, что сяо-Хун пошла к пруду кормить её рыбьими потрохами, но была неосторожна, и её укусили? Кто после смерти четы Ма мог отдать такой приказ сяо-Хун? Неужели Ма Сюцинь? Тут я кое-что вспомнил, и это герой Лю помог мне увериться в том, что убийца — Ма Сюцинь.