Loving Longest 2
Шрифт:
— Возьми, передашь Финдис, — сказал черноволосый эльф, подавая завёрнутую коробку одному из служителей. — Мне надо ехать.
— Э-э-э… Мардил, подожди минутку, — сказал библиотекарь. — Вот ему надо кое о чём поговорить с королевой Индис. Ты не проводишь его? Он из дома принцессы Финдис.
Нолдо смерил его презрительным взглядом и провёл пальцем по алым губам.
— Хорошо, только я тороплюсь. Ты, возьми моего запасного коня и поедем. Тут недалеко.
Только оказавшись на дороге, молодой эльф почувствовал
— А ты кто такой? — спросил его Мардил.
— Я… я сын Финдис, — признался он.
— Понятно. Не видел тебя в их доме. Тебе сколько лет?
— Двадцать восемь… исполнилось только что. А ты кто? Ты же нолдо?
Мардил насмешливо посмотрел на него.
— А ты?.. Ну ладно, да, я нолдо. Я живу на севере и управляю землями Форменоса, которые раньше принадлежали принцу Феанору. Теперь ими, как и остальными нолдорскими землями, правит король Финарфин. Часть дохода с этих земель должна поступать Индис, вдове Финвэ, и Нерданэль, вдове Феанора; кое-что полагается и твоей матери тоже. Зачем тебе Индис? Ты что, незнаком с ней? Ведь она мать твоей матери.
Сын Финдис сбивчиво рассказал Мардилу о своих недоумениях, умолчав, конечно, о визите Тилиона. Тот поджал блестящие алые губы и тихо сказал:
— Я тебя, конечно, провожу, но мой тебе совет: сиди дома. Вряд ли Индис хоть что-то знает: говорят, они с Финвэ разошлись и последние лет сто своей жизни он был один. Может быть, тебе и стоит поговорить с Нерданэль, но если куда-то с ней поедешь — не отставай от неё. Она женщина решительная, в обиду тебя не даст.
— Индис уехала погостить к Румилю, — услышал он, — но давай ты рассчитаешься со мной.
На крыльце скромного белого домика стояла высокая, статная женщина в белой рубашке, кожаном жилете и кожаных штанах. Он никогда и ни у кого не видел таких ярких, блестящих, коричнево-рыжих, как соколиные перья, волос.
Она взглянула на него и сразу бросилась к нему, обняла; он тоже обнял её.
— Ты мой любимый племянник!.. — воскликнула она. — Дорогой мой…
— Нерданэль, Финдис не говорит ему, кем он раньше был, — сказал Мардил. — Не тебе ему об этом рассказывать.
— Да как хотят, — тряхнула толстой косой Нерданэль, сразу помрачнев. — И как они его теперь называют?
— Квайнафинвэ, «десятый Финвэ», — ответил он.
— Финдис с её этим, как его, Эстельмо, совсем ума лишились, — сказала Нерданэль, причём совсем без раздражения — просто отмечая известный факт.
— Да не они одни, — сказал Мардил. Он стал предъявлять Нерданэли содержимое седельных сумок; она что-то отмечала в бумагах, которые он ей подал, и бросала сумки на каменную скамью у входа. Про себя он поразился её силе: его мать так не смогла бы.
— Я тебя не видел, и ты меня тоже, — сказал ему Мардил, уезжая. — Скажи, решил навестить бабушку, а привратник тебе объяснил,
Он кивнул и прошёл в дом за Нерданэлью. Она почти не смотрела на него; видно было, что слова Мардила её огорчили, и, может быть, обидели.
— Поздно уже, — сказала она. — Поднимайся по лестнице на третий этаж, там комната для гостей. Завтра с утра я тебя провожу к Индис.
Тёплая маленькая комната под крышей с полом из тяжёлых досок и светлыми деревянными стенами показалась ему необыкновенно уютной; за окном шумел ветер. Его сразу стало клонить в сон. Он упал, не раздеваясь, на застеленную вязаным покрывалом кровать.
Проснулся он от того, что ему стало холодно. Ветер стих, но разогнал облака. Бледный квадрат лунного света лежал на полу; он поднял глаза. Тилион сидел на окне, но свет то ли проходил через него, но ли исходил из него самого. На его пальцах лучились серебряные кольца, на руках — усеянные бриллиантами и опалами браслеты. Ваньяр любили Тилиона за то, что когда-то он заботился о Тельперионе, и каждый год король Ингвэ выбирал для Тилиона самые красивые украшения из тех, что приносили его подданные.
— Если я узнаю, что и почему случилось с Финвэ, это поможет моему брату? — спросил он сразу.
— Да, очень, — ответил Тилион. — Если ты это узнаешь, ты поймёшь, как помочь ему. Послушай меня. Вот что ты должен знать. Убийцу видели: это был кто-то из дома Финвэ. Он был одет в серебристо-розовый плащ — такие плащи носили все сыновья Финвэ и дочь его внука Финарфина; всего плащей было четыре. Убийца разбил Финвэ голову ларцом. Убегая, он что-то выронил, но тут же подобрал. Говорят, что он оставил на месте убийства свой фонарик и тарелку, но они тут же исчезли оттуда.
— Мой брат, о котором ты говорил мне, может быть к этому причастен? — спросил эльф.
— Нет, — сказал Тилион. — Этого быть не могло.
Майа взмахнул руками; его тело стало таять — лишь браслеты и кольца указывали на то, что он ещё здесь.
— Подожди! — воскликнул юноша. — Кто велел тебе это мне рассказать?
Тилион рассмеялся.
— Серебро мне надоело, в следующий раз пусть это будет платина. Передай это Ингвэ!
Кольца со звоном рассыпались по полу.
— Я готов, — сказал он, спустившись вниз.
— Погоди, — ответила Нерданэль. — Давай я покормлю тебя сначала.
Он уселся на бордовый, мягкий диванчик в маленькой гостиной. Нерданэль стала молча ставить перед ним угощения, развернув в том числе кусок сыра, который привёз Мардил, налила немного вина в кубок из матового беловатого стекла.
— Мне рано ещё, — сказал он робко.
Она посмотрела на него с недоумением, потом поняла, что он имеет в виду не время дня, а свой возраст. Она улыбнулась ему и села рядом.
— Тётя Нерданэль… — начал он.