Loving Longest 2

sindefara

— Финдуилас, — сказал Майтимо, — если ты знала, что Гватрен…

— Кто? — побледнев, спросил Карантир.

— Гватрен; его вроде бы так зовут, — ответил ему недоуменно Маглор. — Ты же сам говорил, что у него имя синдаринское. Хотя странно, конечно — «тот, что в тени». Я думал, так могут звать только прислужника Моргота…

— Я… я знавал квенди с таким именем, — с трудом выговорил Карантир, — но это определённо не он.

Златоволосый эльф мучительно вздохнул и застонал.

— Ну сейчас он очнётся и спросим, как его зовут, — сказал Амрод.

Тот, кого они считали Гватреном, посмотрел

на них; его большие серо-зелёные глаза потемнели от страха и недоверия. Он отшатнулся, сел, дёрнулся, увидев, что его руки связаны.

— Как тебя зовут и кто ты такой? — спросил Маэдрос.

— Какое вам дело? Никак меня не зовут. Я вас не знаю, — сказал он, переводя глаза с Маэдроса на Амрода. — Что вам от меня надо?

— Ты Гватрен? — спросил Маэдрос.

— Моё имя — Гвайрен, — с каким-то отчаянием в голосе ответил тот. — Гвайрен!

Маэдрос и Маглор переглянулись: «Гвайрен», «ветреный», слово, похожее на название месяца марта в календаре синдар, звучало, конечно, гораздо лучше, чем «Гватрен» — «тот, кто в тени».

— Зачем ты сюда приехал? — продолжил Маэдрос.

— Я никуда не приезжал. Я вообще не понимаю, как тут оказался и кто вы такие! Я правда не знаю, я заснул и очнулся здесь… — Его взгляд упал на Карантира, и он воскликнул: — Понимаю… вы — сыновья Феанора… Ты, наверно, Маэдрос. Я… — он вздохнул и попытался взять себя в руки, — я служил Финроду и Ородрету. Попал в плен после взятия Нарготронда. Но я не причинял зла тем, кто не служит Морготу и я никого не выдавал. Мне было велено разобрать архив Ородрета и другие бумаги, попавшие в руки Саурона; я занимался этим, потом другими счетами — сначала в Ангбанде, потом в какой-то крепости. Хотя… наверно, дело в этом. Год назад мне сказали, что я должен рассказать всё, что я знаю о жизни в Нарготронде, эльфу, который должен был изображать Куруфина, сына Феанора. Наверно… — он опустил глаза, шевельнулся, пытаясь закрыть лицо связанными руками, и снова застыл. — Наверно, что-то с этим пошло не так? Сочли, что это моя вина, и меня выдали вам. Чтобы вы меня казнили за то, что пытался вас обмануть.

— И зачем ты участвовал в этом обмане? — сказал Маэдрос, сделав всем остальным знак молчать.

— Тот, кто изображал Куруфина, должен был заполучить письмо, которым Куруфин запугивал Ородрета, — сказал золотоволосый эльф. — Я ненавижу Куруфина и очень хотел, чтобы это письмо было уничтожено, или, чтобы, по крайней мере, против родичей Финрода его больше не использовали. — Тон, которым это было сказано, как будто бы означал: но письмо можно использовать как-то ещё.

— Письмо у тебя?.. Питьо, обыщи его, — обратился Маэдрос к младшему брату. Тот неохотно исполнил просьбу, но на пленнике, кроме одежды, не нашлось ни одной вещи — ни бумаг, ни золота, ни оружия. Нариэндил тем временем успел поймать раненую лошадь и они вместе с Маглором внимательно осмотрели седло, седельную сумку и сбрую — всё тоже было пусто.

— Так как же тебя зовут — Гватрен или Гвайрен? — сказал Маэдрос.

— Я Гвайрен; имя «Гватрен» мне неприятно, — ответил пленник.

— Вы знаете, мне отец как-то написал в письме, что Финрод переименовал кого-то из своих приближённых потому что у него было неприятное имя, — заметил молчавший до сих пор Келебримбор. — Отец над этим очень смеялся. Это не ты?

— Да, — согласился златоволосый эльф. — Имя «Гвайрен» мне дал Финрод. Другого имени у меня нет и не будет, и я не Гватрен. Отпустите меня.

Я… я не выношу этого. Я не хочу, чтобы меня связывали. Развяжите. Развяжите меня, я прошу вас! Я и без того провёл в плену у Саурона столько лет… я не могу больше!

— У тебя нет права ничего у нас просить, — сказал Амрод.

— Убей его, — сказал Маглор.

Маэдрос ещё раз посмотрел на его обнажённую руку, на глубоко врезанный след от оков.

— Ты действительно друг Финрода? — спросил Маэдрос.

— Да, — ответил тот, — был.

— Я развяжу тебя, если ты клятвенно обещаешь, что поедешь с нами дальше и не вернёшься к Саурону, — сказал Маэдрос.

— Майтимо, но для чего?! — воскликнул Амрод. — Он же…

— Давайте отойдём в сторону, — прервал его Маэдрос. — Нариэндил, присмотри за нашим пленником, пожалуйста.

Маэдрос взглянул на Карантира; тот сел в стороне на поваленное дерево и смотрел на то, как птица перелетает с одной его руки на другую. Он — она — улыбнулся сам себе. Маэдрос подумал, что если позвать его, то Маглор или Амрод начнут требовать, чтобы он прогнал птицу.

— Я думаю так, — негромко обратился Маэдрос к Маглору, Амроду и Аргону, — в любом случае мы его знаем как прислужника Саурона, которым тот дорожит. Я понимаю, что Саурон способен пожертвовать кем угодно, начиная со своего хозяина, если ему это будет нужно и если у него будет такая возможность, но мы можем попытаться хоть что-то выторговать. Потом он квенди, как и мы, он друг Финрода. Даже если пребывание в плену сломило его, даже… даже при том, что он покалечил Келегорма, мы не должны просто так казнить его. Может быть… может быть, стоит попытаться ему помочь.

— Чтобы он всех нас убил? — спросил Маглор. — Начиная, наверное, с вашей любимой Финдуилас? Ты с ума сошёл, Майтимо. Он же целился в тебя!

— Знаешь, Макалаурэ, а я не думаю, что он хотел попасть, — сказал Аргон. — Я видел, как он стрелял. Я не знаю, зачем надо было играть в такие рискованные игры, но по-моему, он хотел, чтобы мы за ним погнались.

— Я тоже не очень понимаю, во что Саурон сейчас играет, — сказал Маэдрос ещё тише, — но мне почему-то кажется, что убийство любого из нас игру бы испортило. Дело в чём-то другом.

— Хорошо, мы привезём его в Гавани Сириона, и что дальше? — Амрод недоверчиво пожал плечами. — Он может там открыть ворота Врагу, убить кого-нибудь, да хотя бы Гил-Галада, если он будет там, или Идриль, и мы будем в этом виноваты.

— По прибытии мы можем сразу заковать его и передать в руки Туора, и потом можно будет решить, что с ним делать и в чём именно он виноват, — предложил Маглор. — Если Галадриэль там, может быть, она знает о нём больше, чем Карантир или Финдуилас.

— Ты прав, но… — Маэдрос задумался. — На самом деле сейчас его судьбу может решить только Финдуилас: она единственная из нас принадлежит к дому Финарфина, которому он служил. Я спрошу у неё.

Маэдрос подошёл к девушке.

— Финдуилас, я хочу у тебя спросить: должны ли мы сохранить нашему пленнику жизнь? Вообще — ты его помнишь? Он утверждает, что жил в Нарготронде. Ты считаешь, что он виноват в гибели твоих родичей? Почему ты не сказала нам, что раньше знала его?

— Да, конечно! — сказала она. — Он заслуживает милосердия. Я помню его, помню его как друга и помощника Финрода, и я не знаю никакой вины за ним.

— Почему когда ты приехала с этим… с этим… ты не сказала, что знала его раньше? — спросил Амрод.