Loving Longest 2
Шрифт:
Подумав, Майтимо решил не обращаться сейчас к Карантиру и оставить это на потом.
— Против кого, Кано? — обратился Маэдрос к Маглору. — Двое против кого? Я глава семьи. Вы все это признаёте. Я принимаю решения. Если вы не согласны, давайте разойдёмся и я пойду своей дорогой.
Маэдросу стало совестно за свои слова, когда он увидел, как это напугало всех братьев — да и Аргона тоже.
— Не уходи, — сказал Маглор. — Только не уходи… Мы на всё согласны, правда, Питьо?..
— Хорошо, — сказал Маэдрос. — Вы
Он вернулся на поляну, подошёл к Келебримбору и Куруфину и быстрым движением выдернул тяжёлый меч из ножен. Карантир шумно, жалобно вздохнул, но не осмелился ничего сказать.
— Отойди, — сказал он Келебримбору.
— Дядя Майтимо… что вы делаете, — сказал Келебримбор. — Что вы делаете…
— Ты же видишь, что это не твой отец, — сказал Маэдрос.
— Я не знаю… — прошептал Келебримбор. — Не знаю. Даже если это только его тело — я не отдам его вам. Я не могу. Не трогайте его. Дядя Майтимо…
Маэдрос одним сильным, резким движением искалеченной руки отшвырнул Келебримбора; этого удара хватило бы, чтобы сбить с ног лошадь. Куруфин стал подниматься, и тут Майтимо занёс меч, сверкнувший огромной серебряной дугой в свете луны.
Маглор рванулся, захлебнувшись беззвучным криком — хотя он и сам об этом просил, он не мог этого вынести; ноги у него подкосились, он упал. Майтимо резко, внезапно повернулся и лезвие стало чертить другой путь, беспощадно опускаясь на шею Келебримбора.
Куруфин отчаянно бросился ему под ноги, закрыв собой сына.
Келебримбор был невредим, но кончик меча старшего брата всё-таки задел тело Куруфина — кровь капала из тонкого пореза на его шее. Маэдросу говорили, что с мечом в руках он выглядит страшно, что он похож на призрака, на восставшего из мёртвых; ему всегда это было безразлично или смешно. По-настоящему он ощутил это только сейчас, видя ужас в родных чертах Куруфина, хотя теперь он был уже уверен, что в его теле обитает чужая душа: настоящий Атаринкэ всё-таки должен был попытаться обороняться.
И он увидел ещё кое-что. Длинные, отцовские пальцы Куруфина (больше всего на Феанора в нём были похожи руки и улыбка, — а оба они улыбались очень редко) закрывали Келебримбору глаза. Сознавая, что раз Маэдрос поднял свой меч, то гибель их обоих неизбежна, он не хотел, чтобы Келебримбор уходил из жизни в агонии смертного страха, пытаясь хоть так защитить своё дитя.
Маэдрос понял, что не сможет видеть мучения родных, даже если один из них — всего лишь одушевлённое магией тело. И потом…
…он уже почти понял.
Он вложил меч в ножны и опустился на колени рядом с младшим братом, положил руку ему на плечо.
— Не бойся, — сказал он. — Ты… я же вижу, что ты любишь его. Любишь его, как родного сына, хоть ты ему и не отец. Пожалуйста, скажи мне, кто ты, я не причиню зла ни ему, не тебе.
— Я… — тихо
Комментарий к Глава 31. Невидимая жена (2): “Твой... или твоя?” На следующие две главы (32 и 33) потребуется чуть больше времени :)
====== Глава 32. Двойник (1): Гватрен ======
Комментарий к Глава 32. Двойник (1): Гватрен Честно скажу, из всего, что мне когда-либо приходилось писать, эта глава потребовала больше всего умственных усилий. Не всё получилось :(
Ни один из бета-ридеров за этот текст ответственности не несёт, ибо я его беспрерывно переделывала, и, в общем, я пойму, если кому-то дальше читать не захочется.
…У меня отняли жизнь.
…У меня нет ничего, даже имени.
…Что я им сделал?!
…Он услышал тихие, быстрые шаги и голоса, говорившие на человеческом языке. Запах гари становился всё сильнее: страж понял, что верхние этажи горят, и пламя скоро опустится вниз. Карнистира больше не было с ним; это было единственное, чему он сейчас мог радоваться — братья унесли его, они позаботятся о нём… о ней. Он почувствовал, как к глазам подкатывают слёзы: только бы она поправилась, пусть забудет обо всём, пусть ей больше не приходится воевать…
– …грустно, если так, — сказал мелодичный, довольно высокий голос. Голос явно принадлежал эльфу, но сейчас, не видя его самого, он услышал в этом голосе что-то странное, какую-то приглушённость, точно говоривший находился за стеклом. — Очень жаль. Выходит, Харатор, я не выполнил поручения Гортаура — Куруфин всё-таки погиб.
— Да, — сказал человек. — Куруфина уже не вернуть, но я думаю, что мы должны в любом случае доставить его тело в Ангбанд. Тело сына Феанора ещё может понадобиться. Ты не должен себя винить: удивительно, что в такой резне хоть кто-то спасся.
— Я должен был всё-таки проводить Эльвинг, — с сожалением сказал эльф. — Но обыскать тут всё, что можно — тоже очень важно. Харатор, я думаю, у нас от силы минут десять; верхние этажи уже недоступны, но…
Они остановились совсем рядом.
— Какой странный эльф, — сказал Харатор. — И лицо необычное, а волосы совсем белые, и при этом как будто веснушки… Гватрен, ты видел таких?
Гватрен? Какой ещё Гватрен?! Как? Почему?
— Нет, — сказал эльф, — это явно авари, может быть, из племени хвенти или даже кинн-лаи, хотя, честно говоря, кинн-лаи я никогда не видел ни одного. Несчастный, погибнуть так далеко от дома…
Эльф ушёл, и издалека страж Дориата услышал грохот и скрип выдвигаемых ящиков: прислужник Саурона, видимо, вошёл в комнату, которая служила владыкам Дориата канцелярией и теперь в спешке перебирал бумаги. Страж почувствовал негодование и отчаянно попытался шевельнуться, встать, хотя бы прикрикнуть на них.