Loving Longest 2
Шрифт:
— Ты не спрашивал, — ответила Финдуилас. — Когда я ехала, я знала, кем он был раньше, а говорить об этом с ним самим было бессмысленно. Я ничем не могла ему помочь.
— Финдуилас, — обратился к девушке Маглор. Он, казалось, чуть смягчился по отношению к ней. — Всё-таки это… Ведь бывают разные обстоятельства. Разными могут быть причины, по которым квенди может стать союзником врага. Твой спутник мог не выдержать мучений, это так, но ведь есть и те, кто предаёт из-за корысти, или те, которые, как Маэглин, хотят мести или власти… Можно ли верить тому, кто…
— Макалаурэ, — Финдуилас подошла к Маглору, глядя ему в глаза; казалось, она избегала встречаться
Она повернулась и пошла к сидевшему на земле связанному эльфу. Тот с усилием встал; Майтимо увидел радость на его лице при виде дочери Ородрета. Финдуилас положила руку ему на голову и что-то сказала. К ним поспешно подошёл Маглор.
Майтимо понимал, что следовало бы пойти и послушать, о чём говорит пленник с Финдуилас, но сейчас его занимало другое. У него было множество вопросов, задать которые он никому не мог. Он вспомнил странные слова Эола —точнее, двух мальчиков, в которых теперь обитала душа Эола: «не причиняй вреда Гватрену» и ещё: «ни одному из твоих братьев нельзя доверять».
— Послушай, Майтимо, — спросил его почти шёпотом Амрод, — ты сказал, что видел раньше его шрамы. Где и как?
— Но я же видел его в Химринге, там их и разглядел, — ответил Маэдрос.
— Как это? — спросил Амрод. — Он же в шубе был.
— В смысле? В какой шубе?! — удивился старший.
— Но я ведь тоже его видел, он сидел на коне, ну вот на этом самом, видимо, на холмике к востоку от крепости, где вишня растёт. Думаю, он нас видел, но не подъехал. Я так перепугался, когда мы с Фаэлин и Аргоном выбрались наружу, и вижу — он. А потом, когда ты с этой девицей… ну, которую Гортаур изображал, на нас свалился, я настолько уже голову потерял, что забыл про него, потом оглянулся — вижу, его нет, — Амрод развёл руками.
— Но получается тогда, что я практически одновременно видел его наверху! — воскликнул Маэдрос. — Это невозможно! Ты же помнишь, что в Химринге нарочно сделано так, что со стены нельзя спуститься непосредственно в надвратную башню и выйти через ворота. Лестница со стены выходит во двор, потом надо спуститься к башне, пройти двое ворот, которые тогда были заперты, и уже потом выйти наружу. Если он не пользовался тем же тайным выходом, что и мы — а я видел, что он этого сделать не мог, — то он не мог оказаться на холме вне крепости…
Маэдрос замолчал. Амрод озвучил его мысли, спросив:
— Майтимо, но ты-то хоть понимаешь, что их двое? Я не знаю, что именно известно Финдуилас и как и кто её на самом деле привёз, но я уверен, что тот, кто утром приезжал за медальоном и тот, кого мы после этого связали и хотим увезти в Гавани Сириона — это две разные личности. Просто они очень похожи. В Химринге мы с тобой практически видели, что их двое — один был на стене, другой — на холме. Я думаю, Майтимо, что они могли и в тот раз поменяться непосредственно перед тем, как приехать к нам, а Финдуилас этого не заметила, — точно так же, как сейчас, — предположил Амрод. — Мне представляется так: есть Гвайрен, дружинник Финрода, который не выдержал пыток, стал служить Врагу и помогал Луиннетти учиться изображать Куруфина — и есть Гватрен, добровольный прислужник и любимчик Саурона.
— И этот второй — тот Гватрен, которого знал Карантир? — задумчиво спросил Майтимо. — Но откуда он его знал? И подожди, почему тогда Гвайрена из Нарготронда пришлось
— Ты знаешь, Майтимо, — сказал Амрод, — я думаю, ты слишком большое значение придаёшь имени «Гватрен» и его значению — «тот, кто в тени». Это же обычное синдаринское имя. Я всё-таки жил на юго-востоке Белерианда, и знаю об авари несколько больше, чем ты. У них, особенно у хвенти и некоторых других изолированных племён, не принято, как у нас, давать сложные имена, которые описывают внешность или судьбу ребёнка. Там часто просто смотрят на то, какая в день рождения ребёнка была погода или называют, имея в виду что-то красивое или полезное: мне встречались и Ангрен — «железный», и Келебрен — «серебряный», и Митрен — «серый», потому что в его день рождения был туман, и всякое такое. Думаю, для них и в «тени» не было бы ничего страшного. И кстати, Саурон тоже мог поступить, как Финрод и переименовать своего слугу так, как ему нравится, а тут «тень» как раз более чем уместна. Но Майтимо, тот, кто привёз Финдуилас и забрал медальон, в любом случае не очень похож на Гвайрена из Нарготронда. Он разговаривает нагло, высокомерно, оскорбительно, ведёт себя так, будто ему всё нипочём, ничего не боится. Я думаю, если бы мы связали этого Гватрена, он бы повёл себя по-другому и не стал бы умолять его развязать. А вот после того, как он упал с коня и попал к нам в руки, вдруг появился Гвайрен.
— Тогда это значит, что они очень похожи, — сказал Майтимо. — То есть они родственники? Близнецы, братья? Может быть, поэтому у них похожие имена?..
— Может быть, — пожал плечами Амрод. — Но я бы не обольщался на этот счёт. Ты же сам видел, как Саурон принимал облик женщины, как он исчезал и появлялся. Я думаю, что или его помощник способен на то же самое, или Саурон делает это для него. И Майтимо, это странно, но… Может быть, тело — одно, а просто в этом теле обитает ещё одна душа? Может быть, Гвайрен был жив, но спал всё это время, а в его тело вселился кто-то другой? Майтимо, это мог быть кто угодно — квенди, человек, даже айну. Даже Мелькор, поскольку если тот сам и не может менять облик, Саурон способен ему в этом помочь и замаскировать его. Кто-нибудь видел Гватрена вместе с Сауроном? А с Мелькором? Вот подумай об этом. Очень может быть, что Гвайрен не выезжал из Ангбанда всё это время, и если кто-то там заботился о Тургоне и о Финдуилас, так это он. А к нам приезжал Гватрен.
— Даже если так, я всё равно не понимаю, Питьо, зачем они отпустили этого Гвайрена и передали его нам, — ответил Маэдрос.
— Уж точно не из-за того, что с письмом ничего не вышло, как он говорит, — хмыкнул Амрод. — Письмо, да ещё вдобавок медальон, они получили, хотя зачем им медальон, я не знаю. И они не могли не понимать, что поддельного Куруфинвэ мы быстро разоблачим, кто бы что ему не рассказал про Нарготронд. Думаю, что Гвайрена послали к нам по той же причине, что и Луиннетти, и выполнение его задачи ещё впереди.
— Ты хочешь сказать, что кто-то, увидев его с нами, должен узнать в нём друга Финрода и что-то передать ему или рассказать? — предположил старший.
— Да, я так думаю. иначе смысла нет. Причём это должен быть именно он сам; очень может быть, что он действительно должен попасть в Гавани Сириона… Знаешь, Майтимо, мне кажется, что несмотря на все ужасы, которые приходится переносить пленникам Мелькора, Гвайрен всё-таки не всё рассказал Гортауру.
Больше ста лет назад