Любимая мартышка дома Тан
Шрифт:
– Я не знала, – выговорила Ян после долгой паузы. – Поверила только сейчас.
Тут я начал выходить из счастливой прострации.
– То есть как это? – начал было возмущаться я. – А чему же ты тогда верила?
– Видишь ли, мой дорогой воин, – вздохнула, устраиваясь у меня на плече, моя прекрасная подруга. – Я не видела тебя так давно. Война. Тунгуань. Куда уж там… И вдруг ты появляешься в этом мундире, таком же, как у тех людей, которые требуют моей смерти. И что же ты мне говоришь? Ты требуешь, чтобы я позвала старого Гао, а дальше – дальше ты говоришь, что у тебя донесение к самому императору. Куда там моя несчастная судьба – тебе нужен, оказывается, император… Что я могла подумать? Вновь и вновь всё то же – что не знала тебя до того. Что во всём этом жутком заговоре ты играл какую-то роль. Что всё это время ты на самом деле был просто офицером «малиновых барсов», о которых, знаешь, разное говорят. Там, у «барсов», есть ведь и согдийцы, и персы…
Я лишился дара речи. Уже в который раз за последнее время чувствовал я себя полным идиотом, а страшнее всего было то, что Ян была права. Но где бы я взял тогда, на станции Мавэй, время рассказывать и объяснять, где и с кого я снял этот мундир?
– Ну, а дальше, – продолжала она, – ты рявкнул на меня этим страшным голосом: «приказ императора!». И я поверила. Приказ – значит приказ. Поверила, что ты спасаешь меня для него. Я так поверила, я так хотела вырваться от этих уродов… И верила очень долго. Все поняла только сейчас. Ну, как я могла представить, что ты был совсем один? А потом, куда же ты меня вёз? И почему сразу же привёз меня в монастырь к бессмертному Вэю – случайно, что ли?
Тут я вспомнил её спокойное лицо, когда они переглядывались с этим созданием в манастыре. «Ян гуйфэй больше нет. – Нет, значит, нет…»
– Ты знала этого странного… Вэя? Этого?…
– Ну, как я могла его не знать. Я бывала и в монастыре. Правда, никогда не карабкалась в него с юга, в гору, через Мавэй. Но ведь мы были не так далеко от столицы. Вспомни: к юго-западу от города – императорский парк Шаньлиньюань. Да? Дальше другой парк и озеро Мэйпи, где в жаркий день было… – тут она вздохнула, – не пройти от поэтов и прекрасных девушек. А ещё дальше – новый парк, и гора Лиловая башня. К её отрогам и прилепился этот самый монастырь. Я и подумала, что по приказу императора бессмертный Вэй спасает меня и тебя… Ну, не могла же я предположить, что ты нёсся по полям наугад, попал на эту поляну случайно? Нас просто сожрали бы звери в лесу.
Я чуть не застонал. И поспешил сменить тему: – Так ты и раньше знала это странное… Оно действительно бессмертно?
Голос Ян стал мечтательным:
– Ну, ты же видел древние свитки, на которых изображены даосские мудрецы? Они же не похожи на обычных людей, правда? Говорят, они – древние, которые жили тут до нас. Бессмертны или нет, не знаю, и всё же живут они долго, очень долго… Но их всё меньше и меньше, – завершила она шёпотом. И, после паузы, добавила: – А видела я его много раз. Он приходил к Лунцзи. – Я опять вздрогнул от такого фамильярного упоминания Светлого императора. – И тот иногда приезжал к нему. Ты что, так и не понял, что это за монастырь? Ведь там собраны лучшие целители, чтобы создать эликсир бессмертия.
Тут я забыл, что лежу на плоту среди наслаждавшихся «естественностью» даосов и плыву в никуда.
А Ян продолжала:
– Монастырю больше ста лет. Основал его Тай-цзун. Но на беду себе: даосы его всё-таки свели в могилу, а какой мощный был человек. Сейчас и здесь, наверное, мы можем об этом говорить, нас ведь уже нет, верно? Если бы я начала разбалтывать эти секреты в прежней жизни, пока… не была убита в Мавэй… а сейчас можно. А скажи, воин, зачем ты украл меня? Ты понимаешь, что нет больше Ян гуйфэй? У меня ни единой монеты, я не могу купить себе масла для кожи или румян – не то что лучших, никаких. Я Юй, что означает «рыба», служу даосам. А ты остаёшься богатым западным купцом, хотя каким-то странным купцом – я и на самом деле не знаю, кто же ты. Но ты можешь купить себе хоть сто рабынь в Гуанчжоу. Зачем тебе я, если меня больше нет?
Я прикоснулся пальцами к изумительной красоты линии, шедшей от её уха к подбородку. Потом рука моя скользнула ниже. По воде до нас долетел стонущий звук скрипки из Ху. «А-а-х», – отозвался ему сладкий женский вздох неподалёку, из-под рогожи.
– Вот это – ты. Это всё, что мне нужно в этой жизни, – тихо сказал я, продолжая скользить рукой по её телу. – Мне всё равно, как тебя зовут и что у тебя есть. Мне была нужна вот эта Ян, по имени Юй Хуань, Яшмовый браслетик.
Она долго молчала. Потом повернула ко мне лицо:
– А ты помнишь, как сказал когда-то: вот ты имеешь все деньги, которые может иметь человек, побеждал во всех битвах, которых хотел, а теперь у тебя есть я, и больше ты в жизни не хочешь ничего?
– Да, – сказал я. – И скажу это снова. Ничего. Ничего.
Долго, долго не возобновлялся наш разговор в этот вечер. А когда мы, отдышавшись, смогли его продолжить, он кончился самым невероятным образом.
– Подожди, ты что-то сказала… Так как же этот бессмертный зверь свёл в могилу самого Тай-цзуна?
– Хэй, – совсем по-даосски сказала Ян. – Ну, это секрет. Они тогда думали, что элексир бессмертия состоит из киновари. А это, в общем-то, яд. Поэтому они кормили великого императора горами шпината, чтобы нейтрализовать действие киновари. Но не помогло. Жизнь ему продлевали походы, а когда он возвращался в столицу на отдых и начинал снова давиться этой гадостью… Но после его смерти в монастыре начали новый, совсем новый проект. Нашли совсем 'другой рецепт, который был пригоден не только для этих… а и для человека. Каждая новая пилюля – все более верная, возможно – та самая, окончательная. Помнишь, как бессмертный Вэй говорил, что ему надо было ещё год-два, чтобы всё получилось? А Светлого императора ты видел, да? Он похож на человека семидесяти лет?
Я только развёл руками. Но любопытство гнало меня все дальше, себе же во вред:
– А что же это за новый рецепт?
– Ну, вспомни мой первый подарок тебе, – засияла улыбкой Ян. – Вот этот свиток. Ты думал, что я дарю его тебе, чтобы распалить твою страсть? Ну, да, конечно, – скромно призналась она. – Но, дорогой мой воин, вообще-то я подарила тебе даосский трактат о бессмертии, переписанный собственной рукой – ты оценил это?
– «Разговор о Верховном пути Поднебесной». «Когда она целует мужчину, дрожа всем телом, она желает, чтобы совокупление продолжалось как можно дольше», – не без гордости процитировал на память я. – Знаешь, по-моему это всё-таки не совсем о бессмертии.
– Выше, выше об этом говорится. Почти в начале. Ну, примерно так: тот, кто способен совершить совокупление, не излив вовне семени, достигнет… м-м… с двух раз очистится голос, с семи раз все тело станет сильным и прочным, а вот кто способен десять раз совершить это – достигнет божественной просветлённости. Так вот, речь о семени мужчины, который без перерыва ублажает женщину, но не даёт своему дождю излиться. Так он накапливает невиданную жизненную силу. Могущественнейшую ци. Вот она-то, ци – сила, собранная в его семени, – и есть основа эликсира бессмертия. Но это тоже страшный секрет, – добавила она.