Любимая мартышка дома Тан
Шрифт:
– Его семя… – я посмотрел туда, где в темноте все ещё угадывалось шевеление под рогожей мастера Ши. Весь остальной плот уже спал счастливым сном. – То есть сейчас мы с тобой видим, как он, в общем, создаёт эликсир бессмертия… Что – именно он? Мастер Ши?
– М-гм, – подтвердила расслабленная Ян. – Хороший способ. Это тебе не киноварь. Ну, кроме этого самого высушенного семени в лекарство входит ещё порошок человека-корня и тысячи разных трав. Лунцзи этих пилюль съел немало, даосы несли ему все новые, все лучшие составы. Ну, а теперь, что ж… не судьба, – завершила она.
Последовала длинная пауза, я уже был почти готов уснуть.
– Как бы узнать, какая она, эта пилюля бессмертия, – пробормотал я. – Какого вкуса…
– А это уж тебе, дружочек мой, виднее, – не без зависти сказала моя прекрасная подруга. – Это ведь ты её съел. Мастер Фэй просто не знал, что с тобой ещё делать. Лекарства не помогали…
Я сел рывком, уставившись в невидимую воду.
– О-о, ох, – разнеслось по реке из-под рогожи мастера Ши.
ГЛАВА 27
ГУАНЧЖОУ
– Сказку, расскажи мне ещё одну сказку, – шептала мне счастливая Ян, привычно устраиваясь на ночь в моих руках. – Длинную тюркскую сказку! Мне никто не рассказывал их на ночь уже годы.
– Тюркскую, – удовлетворённо мурлыкал я. – Про сапоги-скороходы?
– Нет, про… ту, что про меня. Про девушку из хорошей семьи, у неё были злые сестры, которые только успевали менять наряды, а сама она всегда была вся в золе от очага…
– А, про девушку из Кушанского царства… Боже мой, этой сказке уже лет четыреста…
И я долго рассказывал ей про испачканную в золе кушанскую девушку, которой помогла Биби-Сеншаньби, фея домашнего очага, превратив крыс в коней, тыкву – в карету, в которой девушка поехала на праздник к царскому сыну. Ян заснула на половине сказки, а громадная река все несла нас, покачивая на своей тёмной спине, к востоку.
Легендарные и не виданные практически никем из жителей Чанъани плоды личжи доставлялись с крайнего юга, из Гуанжоу, к столу возлюбленной императора, несравненной гуйфэй Ян, за два дня, потому что на третий они начинали терять аромат. Я никогда не поверю, что даже ферганские жеребцы, пусть их меняют каждые полдня, способны донести всадника и его короб, выложенный льдом, за такой срок на столь невообразимое расстояние – тысячи ли. За семь дней, однако, это было бы теоретически возможно. Может быть, даже за пять дней.
А наш путь к загадочному югу длился неделю за неделей. На северные края давно спустилась осень. Но переправляться на южный берег Великой реки она, видимо, опасалась. И мы, посреди бесконечной воды, будто зависли между летом и осенью. А зиму нам увидеть не суждено было вообще – она осталась там, далеко, где империю сотрясала война.
Если вдуматься, я никогда в жизни не был так беден, как в этом бесконечном путешествии. Собственно, я вообще никогда не был беден. Но сейчас, вспоминая об этом пути, я жалею лишь, что он был таким коротким. Я хотел бы когда-нибудь снова увидеть полосатые горбы скал, увенчанные нежно-зелёными стволами бамбуковых рощ, и кучу серых булыжников у воды, самый ближайший из которых вдруг поворачивался к нам, проплывавшим мимо, и мы видели острые ушки, маленькие глазки и два точащих к небу рога на его носу, большой и маленький.
Иногда, правда, путешествие было не таким уж весёлым. До сих пор мне снится по ночам страшная сцена: плеск воды, бесконечные ряды бамбуковых стволов над южным берегом. И вдруг – резкий предупреждающий крик мастера Гао.
Вспучивается прозрачными буграми вода. Из-под бугров высовываются головы с прилипшими к черепам редкими волосами. И вот уже одновременно с нескольких сторон плота на него начинают лезть странные люди с бессмысленными лицами, сероватой кожей, белесой растительностью вокруг ртов со странно выпяченными вперёд нижними челюстями.
Вот тут я в очередной раз убедился, что даосы – не такой простой народ, как кому-то может показаться. С удивительной резвостью они разбежались в стороны так, чтобы не мешать друг другу размахивать вёслами и шестами. Старый Фэй и Ян по имени Юй были ими буквально брошены, спиной друг к другу, под охраной двух даосов поздоровее, в угол плота. А в самой середине его, куда всё-таки прорвались странные гости в одних мокрых набедренных повязках, шариком катался мастер И с небольшим, но очевидно тяжёлым посохом. Посох так и свистел в воздухе, лупя пришельцев по пальцам босых ног, по передней, прикрытой у человека лишь тонкой кожей кости голени. За мастером И неотрывно следовал здоровенный мастер Ши, отшвыривая подпрыгивающих от боли пришельцев веслом к краю плота, где их били уже без пощады. Мои «невидимки» позавидовали бы этому бою.
Я, впрочем, наблюдал эти сцены лишь урывками, потому что каким-то загадочным образом у меня оказался свой участок обороны – и никакого, поначалу, оружия. Я позорно пропустил в центр, под дубинку мастера И, двух монстров, и тут Ян кинула мне короткое весло. Глаза её сверкали опасным огнём, ещё немного – и она сама полезла бы в драку.
Я бил этим веслом по самым чувствительным местам бледных созданий, причём умудрялся заставлять скрючиться сразу двоих: удар вперёд-назад, рукоятью и лопастью. Одного я спихнул обратно в воду, ударил ногой по круглому черепу ещё одного, пытавшегося влезть на плот. Но другая мокрая тварь при этом схватила меня сзади за ноги, и я, вспоминая о прошлой жизни – «невидимки», их зонтики – ударил её ручкой весла по пальцам.
Но тут сразу стало легче, судорожное мельтешение фигур по всему плоту прекратилось, последнюю тварь оторвали от меня и спихнули туда, откуда она всплыла. Мы все начали осматривать друг друга, готовые оказать помощь, – но выяснилось, что не пострадал ни один человек. Что увеличило моё уважение к даосам, а они, похоже, окончательно сочли меня за человека.
Ян после этого пошушукалась с несколькими мастерами и вернулась ко мне, озабоченно качая головой:
– Это не пираты. Это людоеды. Тут был голод… ещё при династии Суй, тогда голод был везде… и вот с тех пор они так и живут где-то в заводях. Оказывается, нас предупреждали о них на прошлой пристани. Как же я мало знала о делах Поднебесной – я думала, что это просто сказки… А ведь они могли утащить тебя в воду. Уже начали. Что было бы со мной?
В Янчжоу, городе банкиров и золота, множества улиц, десятков верфей, пристаней и целого миллиона имперских жителей, закончился наш путь по Великой реке. Мой торговый дом закупил здесь в своё время немало шелка, и в голове у меня хранилась масса адресов и имён – но самым разумным было, пока не прояснится ситуация, там не показываться. Так для меня снова началась жизнь монастырского целителя, а Ян, в сопровождении мастера Ши, пошла по местным рынкам смотреть целебные травы.
Она вернулась, захлёбываясь от новостей.