Любовь и ненависть
Шрифт:
цельным натурам. В таком случае лучше не молчать, лучше
говорить, болтать о чем угодно, только не томить себя
открытым, обнажающим душу и сердце молчанием. Это
понимал и Сигеев, и, должно быть, лучше меня, потому что
именно он, а не я первым поспешил нарушить угрожавшее
быть тягостным молчание.
– Вот решил проверить пресные озера насчет рыбы, -
начал он, переходя на деловой тон.
– Есть рыба. Не так много,
наверно,
полчаса. Разводить надо, подкармливать, охранять.
– Он начал
собирать удочки, продолжая говорить: - Вы знаете, Ирина
Дмитриевна, какая идея у меня родилась? То, что мы начали
сажать березки и рябину в поселке, - это само собой. Но нам
нужен парк. Как вы считаете, нужен нам парк культуры и
отдыха или не нужен? Чтобы, скажем, в выходной день или в
праздник пойти туда погулять, повеселиться, отдохнуть.
– Конечно нужен, - согласилась я, - только сделать его,
наверно, невозможно.
– Правда, у самого поселка, пожалуй, невозможно,
потому что сплошные камни и место, открытое северным
ветрам. Ну а за поселком в затишке, скажем, в долине Ляды?
– Хорошо бы, только ходить далековато.
– А мы морем организуем, на траулерах до устья Ляды, а
там рукой подать до березовой рощи.
Мы возвращались вместе. Игнат Ульянович много
интересного рассказывал о преображении края, о планах и
нуждах колхоза, старался заполнить все паузы, точно опасаясь
другого, "личного" разговора. Только когда мы начали
спускаться к поселку, а солнце приготовилось нырнуть в
спокойное море, я сказала:
– Сегодня я вас было приняла за одного человека. Мне
так показалось.
– Это за кого ж, если не секрет?
– За моего доброго старого друга Андрея Ясенева.
Знаете его?
– Андрея Платоновича? - переспросил он. А затем
ответил поникшим голосом: - Как не знать, знаю... У него в
каюте... ваша фотокарточка на столе.
– Это было когда-то... А теперь, наверно, там стоит
фотография жены, - сказала я.
– А разве он женился?
– встрепенулся Игнат Ульянович.
– Не знаю. Может быть. У него была девушка.
– Марина, - уточнил он.
– Ничего, интересная. На этом мы
и простились тогда с Сигеевым.
Он, наверно, очень хороший человек. У него добрая душа
и чуткое, умеющее любить сердце. Но всякий раз, когда я
думаю о нем, почему-то в памяти тотчас же всплывает другой
человек, который сейчас находится не так уж далеко отсюда,
за округлыми
заслоняет собой Сигеева. И появление в море "охотников"
меня больше волнует, чем появление рыбачьих траулеров.
Так разве могу я обманывать себя или Игната
Ульяновича?
Сегодня я плакала. Ревела, как ребенок, растерянная и
бессильная. Да, бессильная, беспомощная перед врагом, с
которым я решила бороться всю жизнь, перед болезнями.
Совсем еще недавно я видела себя героиней, всесильной и
всемогущей. Я представляла себя мчащейся на оленьей
упряжке через тундру к больному пастуху. Ночь, северное
сияние, словно на крыльях летят олени, а я сижу в санях со
своей волшебной сумкой, в которой везу умирающему человеку
жизнь. Я где-то видела такую картину и любовалась ею:
красиво!
В жизни мне не пришлось еще мчаться к больным на
оленьих упряжках, лететь на самолете, плыть на корабле. В
жизни получается все проще и труднее.
Сегодня прибежала ко мне соседка, взволнованная,
почти плачущая. Говорит:
– Доктор, с мужем что-то стряслось. Кричит на весь дом,
на стену лезет. Резь в животе. Помогите, ради христа, дайте
ему порошков, чтобы успокоился.
Я быстро собралась и пошла следом за ней. Стояла
глухая декабрьская ночь. Вторые сутки, не переставая, мела
метель, бесконечная, темная.
Больной сильно мучился, жаловался на острую боль в
животе. Что могло быть - отравление или приступ
аппендицита? Показатели на аппендицит. Нужна срочная
операция. Но кто ее сделает, где и как? Побежала в
канцелярию колхоза, связалась по телефону с Завирухой.
Второпях объяснила заведующему райздравотделом суть дела
и попросила немедленно выслать хирурга.
– За хирургом дело не станет, только на чем он должен
до вас добираться?
– послышался голос в трубке.
– Как на чем?
– вспылила я и осеклась. Действительно,
на чем? Никакой вертолет в такую погоду не полетит. И вдруг
слышу голос в трубке:
– Попытайтесь доставить к нам больного своими
средствами, морем.
Мне показалось, что голос у заведующего слишком
спокойный и равнодушный. И я начала кричать в телефон:
– Да вы понимаете, что на море шторм! Кругом все кипит.
При такой качке живого не довезем.
– Ну что ж поделаешь. Тут мы с вами бессильны, - начал
заведующий, но я опять перебила его с возмущением: