Любовь или опека
Шрифт:
Шеридан уже не на шутку забеспокоилась за его рассудок. Говорит странные вещи, не говоря уже о том, как ведёт себя.
— Могу ли я взять на себя смелость, — не унимался тот, — посоветовать вам, не спешить в своём решении. — Вы только представьте…
Шеридан поднялась, — спасибо, напредставлялась уже, — произнесла она с сарказмом. — Вам в пору романы писать. — Слушать всю эту чушь, у неё не было ни малейшего желания. На выходе она произнесла, — я хотела извиниться, я это сделала, остальное это всего лишь ваши домыслы. Давайте поступим так, сегодня мы возьмём выходной, а завтра начнём занятия по старой схеме. — Она присела в реверансе, — до завтра Месье Френсис, — и скрылась за дверью.
***
Летели дни, всё казалось таким обыденным. Шеридан даже представить не могла раньше, что постоянные занятия, танцы, повторение этикета, так тесно войдут в её жизнь, что отними сейчас у неё всё это, она завоет от тоски и безделья. Девушка пришла к выводу, что жизнь в этом высшем обществе, ужасно скучна и в тоже время очень сложна, все эти правила которым должна следовать молодая леди, чтобы соответствовать этому статусу, а ещё больше правил чего не должна делать. Всё это кажется таким нелепым. Так почему все так стремятся туда попасть?
Все пророчат ей фурор, Дебуа, Элоиза постоянно об этом твердят. А что если никакого фурора не будет? Шеридан чувствовала на себе ответственность, хотя не она на себя её возложила. Где-то в глубине души боялась провала своего «дебюта», боялась разочаровать их ожидания. Возможно, поэтому занималась с большим усердием, молча терпя все замечания Дебуа.
Вальс она знала как «Отче наш», свободно могла вальсировать медленно, быстро, с музыкой и без, даже с закрытыми глазами, это не составило бы особого труда.
Каждое утро она твердила себе, что старается только потому, что здесь больше нечем заняться. Вот и сегодня всё как всегда, даже погода день ото дня особо не меняется. Хотя могла бы хоть в этот день порадовать лучами солнца. Девушка даже не стала выходить на балкон, чтобы этот день немного отличался от других.
Джени сообщила, что Элоиза ждёт её в библиотеке. Поэтому волосы заплетать не стала, нет времени. Слегка сцепив их лентой, она покинула комнату.
В библиотеке, Элоиза обняла Шеридан, поздравляя её с днём рождения. Она усадила девушку на диван, сама села рядом. Это было неожиданностью, что герцогиня знает про день рождения, она точно помнит, что не обсуждала ни с кем этого. Знать мог только Викториан, на острове он рассматривал документы для опекунства. «Неужели он сообщил Элоизе?» — мысленно рассуждала удивлённая Шеридан.
В руках герцогиня держала небольшую коробочку, которую вложила в руки девушки. — Я знаю, что для тебя всё происходящее в последнее время, было утомительно и даже подозреваю что сейчас, ты хотела бы находиться в совершенно другом месте. — Пыталась заранее уговорить Шеридан, принять подарок, так как была уверена, что та непременно откажется.
— Поэтому мне хотелось, чтобы ты знала, что я несказанно рада тебе и, полюбила тебя всем сердцем.
— Я…
— Ничего не говори, — перебила её Элоиза, — я всё прекрасно понимаю, ты жила своей размеренной жизнью, в привычной для тебя обстановке, а мы «вырвали» тебя из этого окружения и пытаемся навязать свои правила, указывая, что делать.
Шеридан встала, отошла к столу, «больше терпеть невозможно, герцогиня открыла ей своё сердце, а она так бесстыдно её обманывает».
Элоиза смотрела в спину девушке. «Я что-то не так сказала?» — обдумывала она всё сказанное.
А в это время угрызения совести разъедали Шеридан изнутри. Она открыла коробочку, которую дала Элоиза, внутри лежал красивый кулон зелёного цвета, как раз под цвет её глаз, «нет, принять его она не может».
Шеридан закрыла коробочку и аккуратно положила на стол. — Я не могу принять от вас такой подарок, вы и так слишком много для меня делаете.
— Шеридан, милая. — Элоиза поднялась.
— Нет, — девушка покачала головой, — я вовсе не милая и я не имею права брать от вас подарки, как и не имею права и находиться здесь.
Элоиза хотела возразить, но Шеридан продолжила, — Прошу вас, позвольте мне всё вам рассказать, у меня нет сил больше, это скрывать. Собравшись с духом, Шеридан выпалила, — Я действительно не могу здесь находиться, так как, — она немного замешкалась, — так как, моя бабушка не писала вам никакого письма, это сделала я.
Шеридан ждала реакции, как поменяется выражение лица герцогини после осознания услышанного. Но, ничего.
— Вы ничего не спросите? — Волнительно спросила девушка.
Герцогиня приблизилась к Шеридан, подняла со стола подарок, взяла девушку за руку, вернула к дивану. Когда они уселись, Элоиза положила на ладонь Шеридан коробочку, сверху накрыла своей рукой. — Викториан мне всё рассказал. О долге, из-за которого тебя хотел женить на себе старик сосед. — Она вспомнила, как называл его Викториан, «мерзкий, лысый», но Элоиза дословно называть не стала. Продолжила, — Викториан догадался, что ты непременно захочешь мне всё рассказать, он даже предположил, что ты можешь манипулировать этим, пытаясь вернуться на остров. На что я ответила, что ни за что тебя не отпущу.
— Бабушка была против, — тихо сказала Шеридан, — но я уговорила её всё таки поддержать меня. Поэтому она сильно переживала, это сказалось на её здоровье, в итоге, она умерла, — продолжала исповедь она. — Если бы не я, возможно бабушка была бы ещё жива.
Герцогиня обняла девушку, успокаивая и поддерживая, такой тяжёлый груз вины взвалила на себя эта девочка. — Это не твоя вина, — поглаживая по спине, шептала Элоиза.
Шеридан замотала головой, — нет, это только моя вина. Бабушка так сильно переживала, если бы не мой глупый план с письмом, возможно, мы до сих пор были бы вместе, на острове.
Элоиза немного отстранилась, заглянула в полные слёз глаза. Тщательно подбирая слова заговорила, — твоя бабушка, была уже пожилой женщиной. И, совершенно естественно переживала за любимое дитя, но я сомневаюсь, что именно это стало причиной смерти. К тому же, выйдя ты замуж за того старика, твоя бабушка переживала бы ещё сильнее, видя твои страдания.
Шеридан посмотрела на коробочку в руке. Всё это время, девушка винила себя в смерти бабушки, уверенная, что не устрой этот обман с письмом, та была бы ещё жива. «Возможно Элоиза права, её вины в этом нет или, ей просто этого хочется?»