Любовь Литвина
Шрифт:
– Хватит болеть. И лечиться. Выспаться надо. Посольский караван ещё не готов? Отправь меня куда-нибудь.
– Скоро будет готов. Потерпи немного.
– Снова ирония в голосе сына Бея.
Зайдя по пути к своим товарищам, литвинам, которые валялись в тени гранатовых деревьев, Стась вернулся в свой дом. Рада ждала его, приготовив обед из отварной говядины с овощами. Он не стал ей сообщать новость о её свободе, решив не спешить. Он снова опускал глаза от её взгляда, что явно беспокоило её.
Что-то сломалось в его душе. Во всяком случае, ему так казалось. Он гнал от себя воспоминания об Амелии, ибо теперь они приводили его в отчаяние.
Он заснул в надежде, что сон будет глубоким и без сновидений, как это было последние три дня. Но сон пришёл. Быстрая Щара с красной водой. Амелия - на берегу, среди голубого льна. Он подходит к ней, опустив глаза. Он поднимает глаза и видит слёзы в её глазах.
Проснулся, выглянулв окно. Сумерки опустились на Бергам. "Утро уже? Или вечер? Сколько я спал? Наверно, вечер".
– Размышлял он, соображая, у кого уточнить, и услышал тихий голос Рады за дверью:
– Вы уже проснулись?
– Ну, вот, уже хозяином не называет, и это славно, - Подумал Стась и прокричал:
– Да, входи.
Девушка вошла. Весь вид её выражал озабоченность и лёгкую тревогу.
– Рада, я попросил Медита, сына Бея, дать тебе свободу, и он согласился.
– Торжественно произнёс Стась и увидел, как вздрогнула девушка. На лице её отразилось крайнее изумление и даже испуг. Затем она успокоилась и спросила с грустной улыбкой:
– Вы хотите от меня избавиться? Таким образом?
Теперь удивился Стась.
– Почему ты так решила? Ты же мечтала о свободе. Мечтала вернуться к своему брату. Ему десять лет.
Девушка обречённо усмехнулась. Затем, её лицо стало серьёзным и задумчивым.
– Я вернусь на Родину? Хорошо. Если Вы так хотите. Но как?
– На север и восток постоянно идут караваны. У тебя будет охранная грамота от Бея Карасы. Я дам турецкие монеты.
– Хорошо.
– Снова произнесла Рада, всматриваясь куда-то вдаль.
Она не спешила уходить, в нерешительности переступая с ноги на ногу.
– Ты хочешь что-то спросить.
– Сказал Стась.
– Спрашивай.
– Это всё из за наложницы в гареме? Куда Вы ходили две ночи. Её Сивилла зовут.
Изумлённый Стась окинул Раду взглядом с ног до головы.
– Откуда ты знаешь про неё?
– Спросил он, стараясь смягчить тон своего голоса.
– Нет, она - не при чём.
– У меня есть девушка в Литве. Я о ней постоянно думаю.
Рада лишь усмехнулась. Ничего не сказала. Молчание затянулось.
– Я могу отплатить тебе неизмеримо меньшим, чем ты заслуживаешь, - неожиданно для себя произнёс Стась ласковым голосом, и ему стало жарко от нахлынувшего волнения.
– Но мне ничего не надо. Я даже вижусь с Вами не так часто, чтобы за это на меня сердиться, - сказала девушка, пытаясь улыбнуться. Её красивые глаза наполнились слезами.
– Мои чувства оскорбляют Вас? А я и не рассчитывала на взаимность.
– Она закрыла лицо руками.
Стасу так захотелось обнять Раду и успокоить, что он уже сделал движение вперёд, но перед глазами вдруг неожиданно возник образ Амелии, и он остановился.
– Рада, ты сама решай - возвращаться тебе на Родину, или остаться здесь, - нежным голосом произнёс он.
Рада ушла. "Здесь главное - не спятить", - подумал Стась, и ему снова на ум пришла спасительная мысль - напиться. Но усилием воли он остановил себя. Вино не решит всех проблем, а лишь отложит их.
Через два дня Рада ушла. Ушла с попутным караваном на север, в Болгарию. Стась отдал ей почти все свои турецкие монеты - акче. Он сильно волновался, когда прощались. Старался не смотреть ей в глаза, был почтительным. Поцеловал её на прощание.
Дом казался пустым и чужим после ухода Рады. Стась выпил графин вина, но от этого печаль лишь усилилась. Вечером литвины ушли в гарем. Но Стась не пошёл, что крайне удивило его товарищей. Не пошёл он и в следующий раз, через три дня.
– Что-то случилось?
– Спросил его Давгерд.
– Сивилла даже не скрывает своего огорчения. От неё веет печалью. Я не понимаю тебя. И не только я.
– Она поймёт.
Наконец Медит объявил дату отправления посольства в Самарканд к Тамерлану. Караван должен был выйти из Бергама через два дня. Путь предстоял долгий и трудный.
– Наконец-то!
– Вздохнул с облегчением Стась.
Но на следующий день рано утром, когда Стась ещё спал, к нему неожиданно ворвался Медит. Нервный, глубоко встревоженный взгляд говорил о том, что произошло что-то очень серьёзное и непредсказуемое.
– Что случилось?
– Спросил Стась.
– Случилось. Поход в Самарканд отменяется.
– Голос сына Бея звучал необычно раздражённо.
– Я ухожу в Бурсу, столицу Султана.
– Не своим голосом сказал он.
– Ты пойдёшь со мной? Там, где ты - всегда удача.
– Медит вопросительно взглянул на Стаса.
– Пойду, конечно. Только расскажи толком - куда и зачем.
Медит сел в кресло, стоявшее посреди комнаты.
– Я говорил тебе - мой младший брат - в заложниках у Султана, в Бурсе. - Он посмотрел тревожным невидящим взглядом сквозь Стаса.
– Прискакал гонец от нашего человека при Дворе Султана. Ему, брату грозит смерть.
– Взгляд Медита переполняло отчаяние. Затем он опустил глаза и закончил дрогнувшим голосом.
– А может и ещё хуже, хуже смерти.
– Когда отправляемся?
– Немедленно. Через пол-часа.
– Хорошо. Через несколько минут буду готов.
– Ровно через пол-часа, от моего дворца, не опаздывай.
– сказал Медит и быстро вышел.
Через несколько минут Стась скакал уже на пегом жеребце к дворцу Медита. По пути заехал к своим товарищам, литвинам.
– Я уезжаю. В Бурсу.
– Крикнул он им, остановив коня.
– Ахмет, поедешь с нами? Ты нам нужен.
– Обратился он к слонимскому татарину.
Тот лишь кивнул в ответ, затем спросил: