Любовь Литвина
Шрифт:
На резной софе, обшитой красным сатином с золотой бахромой, сидели две полураздетые девушки.
– Сегодня опять придут мужчины. Те самые, литвины. Ты пойдёшь?
– Спросила светловолосая и белокожая девушка с голубыми глазами.
– Нет. Хватит. Нечего там делать. Я всегда уходила, когда они приходили.
– Ответила девушка с большими карими глазами и тёмными пышными волосами, падающими на плечи.
– Да, ты уходила, но после того, как рассмотришь каждого, кто пришёл.
– Сказала светловолосая и лукаво взглянула на подругу.
– А вдруг он придёт. Тот, кого ты ждёшь?
–
– В голосе тёмноглазой почувствовалась грусть.
– Твой Войтек говорил, что у него на Родине есть девушка? Я всегда считала, что верность - удел женщин.
– Она усмехнулась и опустила глаза.
– Мне кажется, ты создала его в своём воображении. Игра воображения, буйная фантазия. Ты лишь раз его видела. Может быть всё проще. Может ему женщины вообще не нужны. Я спрошу у Войтека.
– А кто ему нужен?
– Тёмноглазая улыбнулась.
– Нееет. Я видела, как он смотрел на меня. Пусть только придёт.
– Её добрый взгляд превратился во взгляд хищницы.
– Назад я его не отпущу просто так.
– Он ведёт уединённую жизнь. Если он скупой на чувства, может тебе найти другого? Я видела, как на тебя смотрят мужчины. Все.
– Не нужен мне никто. Я не пойду никуда.
– С горечью сказала темноглазая и отвернулась.
– Сивилла! Я лишь пытаюсь вернуть тебя из сказачного мира мечтаний в мир реальный. Может он чёрствый, может у него нет души.
– Взволнованный голос светловолосой стал вдруг восторженно - ироничным.
– Представляю, как ты запрыгаешь от радости в тот день, когда он станет твоим.
– А я не представляю, не верю в реальность нашей встречи.
Уже часа два Стась сидел с сыном Бея на мраморной терассе, увитой виноградной лозой и какими-то вьющимися растениями с необычно крупными розовыми цветами. На небольшом резном столе, отделанном слоновой костью стояла длинная амфора с красным вином. Сначала пили из прозрачных графинов, которые подносили молодые красивые служанки, но те так часто мельтешили перед глазами, что Стась сказал:
– Пусть сразу кувшин принесут побольше.
– Потом подумал, икнул и добавил.
– А покрепче вино есть, а то это не забирает?
Закусывали наструганной копчёной говядиной с овощами. Затем принесли жареную дичь, птичек поменьше курицы, и большое серебряное блюдо с разными фруктами.
Девушки - служанки стояли в стороне, на достаточном расстоянии, чтобы не слышать разговора хозяев, но те говорили так громко, что им было слышно, хотя они не понимали славянскую речь. А может и понимали, потому что, время от времени, начинали смеяться, прикрывая лицо руками.
Стась только теперь обратил внимание, что девушки одеты в лёгкие прозрачные накидки типа мантии, и он тщательно всматривался, пытаясь определить, есть ли ещё что-то между телом девушек и накидкой. Он подозвал одну из них, ту, которая весело смотрела на него блестящими глазами и улыбалась. Когда служанка подошла, он раскрыл от удивления не только глаза, но и рот. Между мантией и красивым телом девушки ничего не было. Лицо её мгновенно покрылось краской. Чтобы как-то выйти из положения, Стась с усмешкой попытался ущипнуть красавицу за плечо, но его шатало, и он промазал. Ущипнул за грудь. Та радостно вскрикнула и отскочила. Медит мутным непроницаемым взглядом, без улыбки, смотрел на происходящее. А когда Стась подозвал другую служанку и весело шлёпнул её по заднему месту, он, медленно ворочая языком, произнёс недовольным голосом:
– У тебя свои служанки есть. Вот их и трогай.
Когда им в очередной раз наливали вино в большие прозрачные бокалы, Стасу показалось, что красная жидкость - тягучая, как мёд. Он в упор посмотрел на сына Бея, сделал умное лицо и сказал, выговаривая слова:
– Вот скажи, чем отличается человек от животного?
Медит, видимо, долго вникал в смысл вопроса, покачиваясь в кресле. Затем ответил:
– Человек может думать.
– Затем добавил через паузу.
– Но не всегда.
– И указал пальцем на Стаса.
– У человека ум есть.
Стась ответил сразу:
– Нет. Это не главное. Человек может контролировать свои естественные потребности, а животное - нет.
– Он стал совсем грустным и закончил мысль.
– Я - животное.
Медит открыл рот, пытаясь успокоить собеседника, но не смог произнести того, что хотел, потому лишь выругался по-турецки, заставив служанок вздрогнуть.
Они ещё выпили.
– Я люблю своих жён.
– Сказал Медит и поник головою.
– Я - не животное. Он смотрел дружеским взглядом в печальное лицо Стаса, соображая, что ещё сказать, чтобы успокоить того. Затем продолжил:
– Я хотел показать тебе своих жён, но ты будешь трогать их руками.
– Сын Бея икнул.
– Везде.
– Замолк на какое-то время.
– Потому, я должен буду тебя зарезать.
Стась, как-будто очнулся, услышав такое. Он пристально посмотрел в глаза Медиту, ожидая увидеть усмешку. Сам улыбнулся, расчитывая на взаимность. Но в туманном взоре сына Бея не было и намёка на шутку. Его проникающий взгляд смотрел в пространство твёрдо и убедительно.
Проснулся и первое, что увидел, это тревожные и любопытные глаза служанки Рады.
– Рассолчику бы.
– Прохрипел Стась. В ответ взгляд Рады превратился в один сплошной вопрос.
– Солёненьких огурчиков хочу.
Рада выбежала и быстро вернулась с тарелкой свежих огурцов, разрезанных и посыпаных солью. Стась стал хрустеть ими. Попросил пить.
– Сколько я проспал?
– Спросил он.
– Часов пять.
– Хорошо. Уже вечер? Ко мне никто не приходил?
– Нет. уже вечер.
Через пол-часа Стась вышел во двор и сразу же услышал в темноте шум приближающихся товарищей - литвинов.
– Ты готов? Мы - за тобой.
– Прокричал Давгерд из толпы.
– Я не пойду.
– Сказал недовольным тоном Стась, когда те приблизились.
– Почему? Ты обещал.
– Ничего я никому не обещал. Настроения нет.
– Стась, тебя будут ждать! Пойдём в этот раз.
Казалось, что он засомневался.
– Пошли, пошли.
– Весело загалдели все.
– Ладно, пойдём.
Ещё через пол-часа они были на месте. В изгороди нашли потайной лаз и попали на территорию гарема. Охранник лишь отвернулся. Вошли в скытую дверь и поднялись по лестнице на второй этаж. В полной темноте, на ощупь, прошли по длинному коридору и оказались в обширном зале.