Любовь Носорога
Шрифт:
По крайней мере, именно так я поняла его паузу. Перед действиями.
Он зашел в кабинет, где Ленку уже пытались напоить водкой, а она отмахивалась и материлась. Посмотрел на мужиков, по вытянувшимся лицам которых было понятно, что они его не ожидали увидеть. А еще, что узнали. Неудивительно, учитывая слухи, ходящие о нем в городе.
— Вечер в хату, — поздоровался Паша и улыбнулся.
Тут мужики сбледнули с лица. И я тоже. Потому что до этого не видела его улыбки. И, вот честно, лучше бы я и дальше без этого зрелища в своей
— Ошиблись, ребят. Девка — сестра моей сучки. Отпустите.
Отпустили сразу, без вопросов.
Ленка, всхлипнув, кинулась ко мне, обнимая и утыкаясь губами в макушку. Дылда вымахала, а дура. Вот сегодня и огребет по своей модельной жопе. Не пожалею, кожу в задницы спущу ремнем отцовским!
Паша между тем продолжал разговор с отморозками.
— Под кем ходите? Под Вовой?
Кивнули.
— Привет ему от меня передайте.
Мотнул головой мне на выход, как совсем недавно, у офиса.
И в этот раз я без вопросов вообще пошла. Быстренько так, ровненько. Ленку-дуру вперед себя толкая для безопасности, чтоб опять не утащили утырки какие-нибудь.
Паша пошел за нами, у входа обернулся:
— Я там вашего одного помял, нечаянно. Не споткнитесь.
И вышел.
И до самого выхода молчал. Возле машины опять закурил, оглядел мою жалкую фигуру, Ленку с поплывшей косметикой, сжал зло губы. Сел за руль, не открыв даже нам двери. Ну ничего, мы сами справились.
До дома ехали молча. Ленка, напуганная до полусмерти, тихо всхлипывала на заднем сиденье. Я сидела рядом, гладила ее по голове, понемногу отпуская стресс. И ловя настойчивые взгляды Паши в зеркале. Вполне однозначные.
Да понимаю я все.
Понимаю.
Дай только сестру в чувство привести.
— Лена, Лена послушай, — тихо заговорила я, вытирая черные потеки туши с мокрых щек, — иди домой. Умойся. И садись, сука такая, делать курсовую!
Последнюю фразу я проорала, уже не сдерживаясь. Паша только хмыкнул одобрительно. Ленка сразу замерла, перестав плакать. И кивнула. А потом перевела взгляд на Носорога, который, притормозив возле нашего подъезда, опять закурил.
Я открыла дверь, поймала предупреждающий черный взгляд, отвернулась.
Не надо меня гипнотизировать. Я все поняла. Поняла я.
Вышла вместе с Ленкой, толкнула ее к двери подъезда. Она обернулась на меня, обняла порывисто, зашептала:
— Поль, Поля, это кто вообще? Он страшный такой, Поль… Страшный… Не садись к нему, пошли домой, дверь закроем и все… Поль, не надо, я дура, дура, Поля, прости меня! Не надо, не надо из-за меня…
— Лена, домой иди. — Я не поворачивалась, но взгляд черный чуяла спиной, — меня не жди. Делай курсовую. И из дома не ногой. Только в институт, если до утра не вернусь. Поняла меня? Поняла?
— Да, да… Поль…
Она всхлипнула опять, но я открыла дверь, затолкала ее внутрь и с силой закрыла.
И постояла так какое-то время, собираясь с силами. И ощущая, как черный внимательный
Принуждает.
— Да иду я, — пробормотала я, опять чувствуя, как ноет все тело в предвкушении, и не желая этих рабских ощущений, — иду.
Повернулась и пошла к черной машине, водитель которой даже не вышел, в полной уверенности, что теперь никуда я не денусь от него. Сама приду и сяду.
Я и не делась.
12
Паша Носорог.
Сучка Полина Мелехова точно праправнучка казаков. Только с такой кровью баба могла так качественно ебать мозг.
Нет, ну ты подумай, какая дрянь!
Он, можно сказать, снизошел, после ее хамского поведения днем, дал второй шанс. Ждал после работы, как придурок. Никогда такого не было, чтоб Паша Носорог ждал. Да еще и бабу.
А тут… Ладно, хоть водителя отпустил, и никто этого палева не видел.
А она еще и задержалась! Надо Пузырю дополнительный пистон вставить, чтоб подчиненных не гонял просто так. Кстати, а он ей платит за задержку на работе? Тоже надо проверить… А то впустую девочка работает.
Но какая отчаянная! Заявление забрала. Ему Батя сразу сообщил. По телефону правда, не рискуя больше харей. И это правильно. Еще один глумливый взгляд, и был бы он бедный. Терпение-то тоже не железное. Заканчивается, бля.
Паша ненадолго отвлекся, думая, что встреча с Вовой у них как раз в разгаре. Надо будет Васю постебать потом, после того, как разберется с собственноручно притащенным говном, конечно же. Заодно и боевое крещение пройдет. А то привык там, в шарашках иностранных и в столицах… Думает, везде теперь так. Ага. На сто километров от Москвы — и все по-прежнему. Веселые девяностые под легким флером цивилизации. Который слетает сразу же, едва кто-то начинает себя вести не по понятиям.
За размышлениями чуть не проморгал Полину.
Вышла, в телефоне роется, измученная такая. И красивая. Не замечает его. Гуднул. Привет, девочка из лифта. Вот и твой босс. Залезай в машину и снимай трусы. Хотя, стоп! А трусов-то на тебе и нет…
Но Полина отчего-то не торопилась, стояла, глаза испуганно таращила. Ладно, мы не гордые, выйдем, покажем маршрут. Пригласим.
Когда девка развернулась и, виляя аппетитной жопой, гордо прошла к такси, Пашу чуть столбняк не хватил от удивления.
Он, честно говоря, думал, что она осознала свою ошибку, потому и заявление забрала. Да и, если б не забрала, все равно осознала.
А, похоже, нифига!
Сплюнул, сел за руль, резанув взглядом по камерам наблюдения. Набрал Батю. У того, судя по бабским визгам и гремевшей музыке, переговоры деловые были в самом разгаре.
— Ты на телефон казачке ставил маяк? — без вступительной речи начал Паша.
— Ээээ…
— Батя! Только не говори, что нет!
— Паш… Через пять минут!