Любовь в мире мертвых
Шрифт:
Закрыть глаза и подставить шею.
Принять удар.
Ведь то, что происходило сейчас, было таким закономерным.
Таким естественным.
Как и то, что происходило тогда, в темной пустой комнате, под ярким, нереальным светом луны, на матрасе, брошенном на пол.
Как и тогда, она чувствовала обреченность.
Кармичность.
Как и тогда, она понимала, что это будет коротко, обжигающе, больно. И сладко.
Он шептал ей милые чувственные нежности, перемежая английские
Что он ее не отпустит.
Никогда.
Никуда.
Ни за что.
И она плавилась в его руках, понимая, что, словно паук, обматывает он ее в мягкий невесомый кокон, убаюкивает, успокаивает.
Ласковый убийца.
Вопьется клыками в шею, высосет жизнь, а она только сладость почувствует.
Мишонн, помнится, даже морозом передернуло тогда от такого внезапно странного сравнения.
До этого она считала Мартинеза простачком. Обычным горячим парнем, охочим до женского тела.
А тут… И почему такое на ум пришло?
И почему возникло острое, абсолютно кристальное понимание, что и в самом деле.
Не отпустит.
Он, наверняка, и сейчас бы сказал то же самое. Что не отпустит.
Она и не попросит.
Бессмысленно просить паука о свободе.
Но мухи тоже иногда вырываются из паутины.
Она должна вырваться отсюда.
Из Вудберри.
Из сладких обволакивающих речей главного паука, прекрасного человека, аквариумиста, так любящего детей.
Из безупречно созданной иллюзии старого мира. Иллюзии, отдающей гнилым душком ходячих.
Из бешеного омута темных, подчиняющих глаз самого нежного, самого горячего мужчины в своей жизни. Которому так хочется поддаться. Так хочется опять почувствовать себя… В паутине.
Мишонн сморгнула влагу с глаз.
Дождь… Конечно, дождь мешал быстро и правильно реагировать.
Это мимолетное отвлечение, эта слабость стоила ей пропущенного удара.
Мишонн его видела, уже практически ощущала боль и сладость от лезвия, вспарывающего ее кожу.
Пусть так. Пусть лучше так.
Ее подруга, верная, несгибаемая, жалобно звякнув, словно прося прощения за то, что не спасла, покатилась по асфальту.
А Мишонн, вместо ожидаемого последнего сладкого проникающего удара, почувствовала соленый от крови поцелуй на губах. Горячий, бешеный обхват крепких рук.
Опять музыкой, внезапной острой нотой в их танго, прозвучал низкий стон, умоляющие, совершенно непонятные испанские слова на ухо.
– Quedarse, quedarse, quedarse… (Останься, останься, останься... исп.)
Она замерла, не в силах противостоять. Покорно подставляя шею под поцелуи-укусы, покорно изгибаясь, отдаваясь его власти. Закрывая глаза, полные слез.
Муха в паутине.
Никуда она не уйдет.
Никогда он ее не отпустит.
До самой ее смерти.
Скорой смерти от лап главного паука-аквариумиста.
Не выдержав, она вздрогнула в его руках. Он замер.
Потом медленно расцепил пальцы, казалось, намертво заякоренные на ее талии.
Посмотрел в глаза, и Мишонн впервые за все время не пошла ко дну.
Отстранился, резко наклоняясь, подхватил ее несгибаемую железную подругу с асфальта, вложил в дрожащие пальцы.
Мотнул головой в сторону стены, где неделей ранее она нашла удобный и незаметный проход.
Мишонн повернулась и пошла.
Не оглядывась. Не веря.
Ожидая каждую секунду.
Чего?
Удара?
Оклика?
Приказа?
Мольбы?
– Nos volveremos a encontrar, ?verdad? ( Мы встретимся снова, верно? исп.)
Мишонн вздрогнула все-таки, хотя ожидала.
Повернулась, посмотрела, стараясь охватить, запечатлеть в памяти его фигуру, облитую тропическим ливнем и лунным светом, ярко горящие, бликующие, жаждущие глаза.
Она не поняла, что он спросил. Не поняла слов.
Она помедлила, не отводя от него взгляда.
И кивнула.
Правильное решение
— Рик! Я требую, я настаиваю, слышишь, Рик, я настаиваю, чтоб этих зверей убрали из дома! — Мегги, поддерживая семимесячный живот, обошла стол, печатая шаг, насколько это вообще было реально в ее положении, приближаясь к лидеру группы.
Рик, по лицу которого было понятно, что он хотел бы оказаться где угодно сейчас, вполне возможно, что даже и среди пары десятков голодных мертвецов, чуть отклонился назад и на всякий случай отставил подальше стакан с дефицитным по нынешним временам кофе.
— Рик! — Мегги добралась до него, придавив к столу животом.
– Иначе я сама их пристрелю.
Рик аккуратно выдохнул, глянул умоляюще на Гленна, но тот отвернулся, вполне успешно притворяясь бревном с глазками. Узкими такими, бегающими.
— Эээээ…. Меггс… — нерешительно начал лидер, поняв, что проблему придется решать самому. Как и всегда, впрочем. — Все не так может быть… Может быть послушать Бет?
— Что???? — Мегги взвизгнула так, что ушам стало больно, потом подошла еще ближе, угрожающе надвинувшись, практически задушив Рика животом.
— Ээээ…- Рик не выдержал все-таки, вскочил, отодвинув стул. Повернулся к Бет, сидящей чуть в сторонке с таким лицом, как будто это все вообще ее не касается никаким боком.
— Бет! Скажи что-нибудь?