Люди, дружившие со смертью
Шрифт:
Утром Анно действительно обнаружил в своих записях исправления, с которыми в большинстве согласился. Только вот почерк мало походил на размашистые каракули Ади, а были ровными и сухими, как обычно пишут учителя.
Конечно же, Ади не помнил ничего, и к моему приходу братья успели перепугаться и успокоиться. Меня их рассказ не удивил, что уняло их беспокойство до конца.
Перед бегством из города мы расплатились и съехали с квартиры, ибо пропавшие без вести могли вызвать подозрение. Конечно, мы совсем не подходили под описание разыскиваемых,
Старушка, владеющая пансионом, не сильно интересовалась нашими мотивами, но мы ей красочно рассказали, что встретили, друзей, кои живут на другом краю города, и к которым мы переезжаем. Старушка поохала, потому что новых квартирантов найти было трудновато. Ади пообещал заглянуть еще и добавил от себя пару монет.
Затем, заметая следы, я будто забыл сверток со своими книгами на лавочке одной аллеи города, а Ади собирался расколошматить сервиз и выбросить. Но раздумал и просто утопил его в сточной канаве. Может, его кто-то и нашел, а может…
Да всякое может быть.
–
— Ну как? Тебе нравится? Мне тоже! — спросил Анно, показывая свое детище.
— Нет, не нравится… — признался я.
— Вот и я говорю — мне совершенно не нравится. Но сама идея, сама идея… Дно бы зашить, трубу бы специальную сделать, чтоб из-под воды смотреть — я такую видел. Надо будет, потом как-то такой корабль построить.
Но насколько я знаю, этот опыт он так и не повторил. Не знаю, что послужило тому причиной — то ли подвернулось что-то более важное и интересное, то ли просто времени не хватило да заказчика не нашлось. А может, причиной было то, что он сделал это один раз, и не захотелось повторять.
Но как бы то не было, через два дня от начала строительства подводный корабль лежал на берегу пруда.
Впрочем, корабль — громко сказано. То была перевернутая лодка, к которой Анно дорастил борта. Дна у нее не было, мы должны были сидеть по колено в воде и грести обрезками весел. К бортам были привязаны куски камней для балласта. Уже под водой Анно пытался толкать лодку шестом, но дно довольно быстро ушло вниз.
— А мы в ней точно не задохнемся? — Беспокоился Зепп.
— Не должны, если ты не ел вчера гороховую похлебку.
День сгорел дотла где-то на западе.
Чуть ниже небес, над полосой аллей и парков горел свет в окнах кварталов Тиира. Огни гасли один за другим — ночь вступала в свои права.
Наш костер тоже догорел, и мы сидели у остывающих углей, привыкая к темноте.
В глубине озер появлялись все новые звезды — они отражались в небе. Глаз улавливал все новые созвездия, и, наконец, они высыпали густо как снег.
В двух саженях от нас плескался водоем — тиирская гордость. Но это была морская надменность сухопутной страны. Они гордились водоемом — но жались по холмам, отгораживались от воды парками и пустырями.
Морские нации строили дома на набережных так низко, что казалось, поменяйся ветер и нагони прилив — волны будут стучаться в окна первых этажей.
— А, в общем, даже жаль, — заметил Анно, убивая очередного комара.
— Чего жаль?..
— Да корабля же… Интересная вещь — было бы время, я бы с ним повозился, походил под водой, попробовал бы покрутить с глубиной, с движителями. А так: со стапелей — прямо в бой.
Конечно, про стапели и бой было сказано слишком вычурно: стапелей у нас не водилось, да и драться мы не собирались. Во всяком случае, не на воде.
— Дже, а ты когда-то плавал на кораблях? — спросил Ади.
Я кивнул:
— Даже раз по морю. Нашу часть перебрасывали к архипелагу Си. Но начался шторм — вернулись обратно…
— Ну и как?
— Да никак, в общем… Заблевал всю палубу…
Анно тихонько хохотнул…
— А я, веришь, воды боюсь, что та курица… — продолжал Ади. — Даже вот когда на пароме плыву — все равно как-то паскудно. Все же человек создан для тверди… Ибо меня в школе учили все, что плавает — утонет.
— А что будем делать с деревом? — спросил младший Гамм.
— И дерево намокнет — утонет…
— Все же сомнительно, что ты был хорошим учеником… — засмеялся Зепп.
К моему удивлению Ади подхватил смех:
— Что верно — то верно. Как сейчас помню — лет семь мне было, повела моя матушка в церковную школу. Местный настоятель решил проверить, насколько я умен, ну и стал мне показывать картинки… Миниатюрки… А я, значит, рассказывал ему, что на них нарисовано. Показывает одну — а там лужок, на ней пасутся эти… С рогами…
Ади защелкал пальцами и нахмурил лоб, пытаясь вспомнить.
— Черти! — выпалил Анно.
— Да какие черти, — обиделся Ади. — Козы… Ну этот святой муж и вопрошает — что там нарисовано… Ну я ему и заявляю: козел! Он говорит, мол, может не козел, а козочки?..
— А ты?..
— А я ему и отвечаю: козел старый, ты долго надо мной издеваться будешь?..
Дальше смеялась вся наша компания. Затем Ади вытер проступившие слезы и продолжил:
— Короче, в монастырь меня не взяли. Так я оказался в кадетском училище… Учился так себе — это Зепп угадал. Но я знаю, кто наверняка был отличником. Дже, ты хоть раз проваливался на экзамене? Стоял в углу?..
Все посчитали это очень смешным, и засмеялись пуще прежнего.
— …а меж тем, — начал я, — самое первое испытание я в жизни провалил…
— Да ну?
— Было мне, пожалуй, лет пять, тоже привели меня в школу. Только у меня была старуха-директриса, да и картинок побольше. Показывают на одну, говорят — сколько здесь людей?..
— А там вообще были люди?..
— Ага. Один… Ну я так и сказал. Показывают другую — говорят, а тут сколько… А картинка была препаскуднейшая — там какая-то гулянка: кто-то танцует, один с лютней входит, двое за самогоном побежали… Пытаюсь их сосчитать, но сбиваюсь постоянно. Ну ей надоело ждать, и она определила меня в последний класс…