Люди, дружившие со смертью
Шрифт:
Он кружил, сбивая удары и атакуя сам. И финал не стал для меня неожиданным — отходя еще раз, он поставил подножку, и противник растянулся на земле.
Ади наступил сапогом на оружие монаха и приставил эсток к горлу поверженного.
Под лезвием натянулась кожа.
Надави Ади еще немного — и брызнула бы кровь. Но он убрал эсток и засмеялся. Подал руку противнику и помог подняться ему на ноги.
— А ты опять победил…
— А как же! Как всегда — именно поэтому я жив.
–
Встречать нас вышел настоятель монастыря. Одет он был даже чересчур просто — просторный балахон с капюшоном, маленькая беленькая шапочка. Был он даже без оружия, но вместе с ним к нам вышло два послушника. На их поясах висели сабли, их вид говорил: дай знак — разорвут любого.
Знака не последовало.
Я понял — Ади здесь ценят высоко, ибо настоятель подобного замка мог быть запросто в чине полковника, если не генерала.
Вел себя здесь Ади подобающе — не паясничал, не хватался за саблю. Кланялся не то чтоб глубоко, но старательно и почтительно. Даже поцеловал перстень на протянутой руке.
Но на этом формальности и закончились. Настоятель прижал его к себе:
— Рад тебя видеть, сынок.
И я невольно всмотрелся в лицо настоятеля. Но нет, никакой схожести меж ними не было.
Они пошли в центральную башню. Я следовал за ними вместе с охраной. Настоятеля звали отцом Моэлем. Если честно, то такого имени я раньше не слышал. Впрочем, за свою жизнь, я наверняка не услышу много имен. Среди неизвестных мне будет много достойных людей и много подлецов. Ну это как всегда.
Идя по коридорам, они беседовали:
— Надолго у нас? — спросил настоятель.
— Завтра утром уеду.
— Чего тебе надо?
— Как всегда — стол, ночлег…
— …и поменять коня?..
— Само собой.
Похоже, Ади совершенно не разбирался в конях. После бегства из Тиира, он купил на базаре самую дорогого жеребца, заплатив не торгуясь. Я пытался отсоветовать, выбрать ему другого коня, или хотя бы поторговаться. Но ругаясь с тиирским булочником из-за монетки, здесь Ади заплатил всю сумму.
Конь был совсем неплох, и, возможно, действительно стоил этих денег, но на таком можно было бы рвануть в атаку, проскакать быстрей всех милю, а потом вытирать с него пену. Конь был совершенно невыносливым, и к нашему появлению в монастыре я опасался, что он скоро отбросит копыта.
В монастыре, конечно, были конюшни, равно и кузня, цейхгауз. Вообще же монастырь больше походил на крепость, чем на дом молитв. Монахи часто ходили с оружием.
Я особо не удивился, не обнаружив ни у кого собственно пламенеющего меча — фламберга. Оружие было непрактичным, даже более неудобным, чем панцерпробойник Ади.
— Вы уж простите, — начал Моэль. — Но у нас тут строгий пост, — от рассвета до заката пищу не вкушать сейчас у нас не принято.
— Насколько я помню, — вступился за наши животы Ади. — От поста всяко освобождаются находящиеся в пути и воины при исполнении. А мы, как ни крути, с дороги, да и с полчаса назад я дрался…
Настоятель печально улыбнулся:
— Если б ты не был солдатом, тебе бы следовало идти в крючковороты. Я распоряжусь, чтоб два злейших врага принесли вам еду прямо в келью, дабы там вы могли все съесть, не вводя иных в искушение. Прошу так же поглотить пищу без остатка… И ни с кем не делиться. Даже со мной… И еще… После вечерней молитвы состоится штабная игра. Ты участвовал в такой?
Ади покачал головой:
— Нет — мое дело… Ну ты знаешь какое мое дело…
— А вы, молодой человек?.. — спросили уже у меня.
— А я не раз. Когда служил в Имперском Генеральном штабе…
— Да ну?.. — удивился он.
— Ну да. Правда, участвовал, но не играл. Тогда я был адъютантом и носил карты, передвигал фигурки, переписывал аналитические записки. Потом еще со знакомым играли один на один…
Я не стал уточнять, что знакомого звали генералом Рейтером. Впрочем, моего имени они тоже не знали. Когда я прибыл в монастырь, моего имени никто не спросил, а я не счел уместным представляться.
— Ну, все равно, — заметил брат Моэль, — Что-то в голове осталось. Нам интересно мнение стороннего наблюдателя…
–
Приказанное было исполнено. Нам выделили по келье, такой узкой, что мне приходилось сидеть в одиночках попросторней. Скоро принесли и еду. Сделать это было приказано двум врагам, чтоб, вероятно они не смогли сговориться и ополовинить отпущенного нам.
После обеда делать было нечего, и мы завалились спать. Где-то за стенами наших комнат монахи косили сено, работали у горна, молились, занимались на ристалищах, снова молились. Но мы были от этого далеки: как и говорил Ади, мы были светскими гостями.
Вечером поужинали, простояли, почтительно склонив голову, когда остальные читали молитвы. Затем приступили к обещанной игре.
Играли на карте приморской провинции — команда на команду. Монахи с одной стороны и я с Ади — с другой… Чем-то это напоминало игру в солдатики с Рейтером. Но если тот учил меня на битвах минувших, то здесь играли с чистого листа.
Мы защищались, а монахи, превосходящими силами, били из глубины материка. Сперва они нас оттеснили, но затем наступление захлебнулось, и мы начали их теснить. Еще немного и кое-где я бы вышел к старой границе, но…
— Время вышло! — известил Моэль. — Поздравляю, друзья, полный провал!
Хотя, монахи и завоевали значительные территории, кампания начала складываться не в их пользу. По легенде к тому времени должен был отмобилизироваться наш союзник, и корабли с экспедиционными корпусами начали бы приставать в портах.
— Проиграли, — повторил он после паузы. — Кто мне может сказать почему?…
— Тогда, может быть, победитель даст ответ?..
Ади пожал плечами:
— Проиграли — так и проиграли. Бывает… Может, пошлем кого-то за вином?..