Люди среди людей
Шрифт:
Из отчета о командировке в Индию в 1897 году доцента Петербургской Военно-медицинской академии А. М. Левина.
IX
Прививка вакцины против бубонной чумы приносит пациенту сильное недомогание. Даже сам доктор Хавкин, который первым ввел себе этот препарат, рассказывал впоследствии, что чувствовал себя так, будто ему сделали не один, а шестнадцать уколов, и каждый из них был болезненным.
Газета
X
Венецианские окна в огромном кабинете мистера Девиса задернуты шелковыми голубыми шторами. Голубоватые, мертвенные блики ложатся на стол, на стены и портреты знаменитых врачей в рамах, имевших и не имевших отношение к Центральному медицинскому колледжу. Мистер Девис любит благообразие и порядок. И сейчас, перед началом эксперимента, который, по мнению доктора Сюрвайера, должен озарить своим сиянием не только бомбейский колледж, но и всю британскую колониальную администрацию в Индии, мистер Девис беспокоится более всего о процедуре. Сначала, кроме трех мужчин, в кабинет была приглашена, дабы вести протокол, деловитая сухая дама - секретарь директора. Потом Девис отменил свое распоряжение и сам положил перед собой лист чистой бумаги.
– Наш опыт, господа, носит не совсем официальный характер, - объяснил он.
– Посторонний свидетель едва ли уместен при этом. К тому же мистеру Хавкину предстоит по ходу эксперимента снимать рубашку, что может оскорбить нравственные чувства дамы.
Вопрос о ведении протокола решен, и они остались одни: директор за величественным письменным столом, заставленным какими-то медными, до блеска начищенными пепельницами и чернильницами, Сюрвайер и Хавкин около небольшого круглого столика, где не было ничего, кроме флакона с вакциной да металлической коробочки для шприца. Несколько минут в комнате царила абсолютная тишина. Мрачно нахмурившись, мистер Девис что-то обдумывал. Хавкин знал: как и многие другие позы директора, эта имеет свой особый смысл. Руководитель колледжа вовсе не был ни мрачным человеком, ни излишне склонным к раздумью. Больше того, он добр и весьма расположен к висг;и и хорошей компании. За глаза студенты называли его не иначе, как Джон Буль. Своим выпирающим животиком, рыжими полубачками и плешью он и впрямь походил на карикатурного англичанина, как его искони изображают во всех газетах мира. Но в основном прозвище пристало к мистеру Девису из-за добродушного нрава. И тем не менее в натуре почтенного директора жила черта, весьма тягостная для окружающих: ее можно было определить, как повышенное чувство служебного долга. Это оно всю жизнь заставляло беднягу в присутствии подчиненных бычить шею, хмурить брови и произносить пятьдесят слов там, где пяти вполне достаточно. По этой самой причине мистер Девис и на сей раз молчал и откашливался в два раза дольше, чем того требовали естественные причины.
– Господа… - торжественно провозгласил он наконец.
– Господа, как директор Центрального медицинского колледжа, в стенах которого мы находимся, я вынужден задать мистеру Хавкину, бактериологу Индийского правительства, несколько важных вопросов.
Сделав столь серьезное предупреждение, Девис снова надолго впал в сомнамбулическое состояние. Хавкин ждал. Интересно, что от него хотят? Ведь и директор и его заместитель знают все, что предпринято в лаборатории.
Помолчав еще с минуту, Девис пробудился.
– Скажите нам, мистер Хавкин, в порядке ли ваше духовное завещание?
О черт! Сколько же раз еще придется объяснять сегодня, что он вовсе не собирается отправляться к праотцам! Может быть, Девис шутит? Да нет. Шутить он начинает только после доброй порции виски. Сейчас, по всем правилам чиновного этикета, он строг, хмур и бдителен. Пожалуй, ему не очень-то понравится ответ. Документ о передаче наследства не составлен по той единственной причине, что наследодателю нечего оставить своим наследникам. Единственный источник доходов бактериолога - ежемесячное жалованье, так что доход почти равен расходу. Имеет ли мистер Девис еще какие-нибудь вопросы?
Да, имеет. Он хотел бы узнать, какое количество ослабленного чумного яда намерен ввести себе мистер Хавкин. На это ответить легче:
– Десять кубических сантиметров.
– Это много или мало?
Теперь вид размышляющего принял Хавкин. (Хотя раздумывать, собственно, не о чем.) На одну прививку взрослому человеку надо (он заранее рассчитал) примерно два с половиной - три кубических сантиметра вакцины. Доза, которую он определил для себя, в четыре раза больше. Это необходимая мера. Эксперимент должен выяснить «предел безопасности» препарата. Если десять кубиков не собьют его с ног, то три тем более не принесут людям вреда. Но бдительному служаке Девису такие расчеты лучше не открывать. Чего доброго, испугается и начнет защищать Хавкина от самого Хавкипа.
– Я полагаю, что десять кубических сантиметров - наиболее подходящая доза, сэр. Кроме того, позволю себе заметить: если у вас еще много вопросов, то я неизбежно опоздаю на занятия.
Стрела попала в цель. Девис недовольно фыркнул. Да, да, опоздание недопустимо. Но ему как директору Центрального медицинского колледжа хотелось бы все-таки выяснить, убежден ли мистер Хавкин в том, что эксперимент не может оказать губительного влияния на жизнь и здоровье.
Теперь потерял терпение даже Сюрвайер:
– Помилуйте, дорогой Девис, но ведь тут все яснее ясного. Мы с вами для того и ставим этот замечательный опыт, чтобы убедиться в безвредности вакцины. Одновременно мы пытаемся выяснить, какая доза более всего подходит для человека. А пока вполне естественно: никто из нас не может дать обязательства…
– Почему же? Я могу.
– Хавкин подошел к столу и взял из пачки чистый лист бумаги. Он не давал раздражению овладеть собой и говорил подчеркнуто спокойно: - Я сейчас же дам мистеру Девису письменное обязательство не предъявлять к нему никаких претензий, как бы ни завершился эксперимент.
Даже голубые, падающие от штор отсветы не смогли скрыть удовлетворенного румянца, покрывшего шею и лысину директора.
– О, я совсем не об этом… - оживился он.
– Но если вы действительно считаете нужным закрепить, так сказать… Пожалуйста. Нет, там пепельница. Чернила вот здесь.
Наконец все было в порядке. Пока мистер Девис перечитывал расписку и укладывал ее в толстый бумажник, доктор Сюрвайер, вскрыв укупорку флакона, стал насасывать мутную желтоватую жидкость в шприц. Хавкину оставалось только приготовиться к прививке.
– Я должен извиниться, господа…
Хавкин сидел без рубашки. Неужели Девис не исчерпал еще своих дурацких вопросов?
– Я должен извиниться, но по складу своего характера… Одним словом, пока вы тут… Я выйду. Но в протоколе, мне кажется, не стоит указывать…
– Конечно, мистер Девис, идите с богом, - процедил сквозь зубы Сюрвайер, разглядывая на свет содержимое шприца.
– Мы как-нибудь справимся.
Опыт начался.
Боль. Хавкин ждал ее всей кожей, всеми напряженными нервами. Сюрвайер ввел пять кубиков в правый бок и начал набирать вакцину второй раз. Сначала острая, разрывающая боль быстро ослабила железные челюсти, стихла. Он вздохнул с облегчением: зполне переносимо. Это первый, очень важный вывод. Тем более значительный, что прививать предстоит сотни тысяч людей. Вакцина обязана быть безболезненной, иначе никакие доводы рассудка не заставят портового кули или крестьянина из глухой деревни согласиться на прививку. Об этом надо позаботиться еще здесь, в лаборатории. Не то уйдут месяцы и годы, прежде чем вера в благодетельность лекарства преодолеет в народе страх перед мучительным уколом.