М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
Шрифт:
хорошо ведет себя с молодежью, попадающей на Кав
каз за какую-нибудь историю, и даже снисходительно
обращается с виновными более важными. Лермонтова
берегли по возможности и давали ему все случаи отли
читься, ему стоило попроситься куда угодно, и его же
лание и с п о л н я л о с ь , — но ни несправедливости, ни обиды
другим через это не делалось. В одной из экспедиций,
куда пошли мы с ним вместе, случай сблизил нас окон
чательно:
неожиданная выручка спасла нас. В походе Лермонтов
был совсем другим человеком против того, чем казался
в крепости или на водах, при скуке и безделье».
Итак, по необходимости — все, что могут биографы
сказать о жизни поэта Лермонтова, и все, что можем
сказать мы сами, имевшие случай сходиться с неболь
шим числом лиц, его хорошо знавших, до сих пор
ограничивается одними общими соображениями. Как
ни хотелось бы и нам поделиться с публикою запасом
сведений о службе Лермонтова на К а в к а з е , — историею
его кончины, рассказанной нам на самом ее театре
с большими п о д р о б н о с т я м и , — мы хорошо знаем, что
для таких подробностей и сведений не пришло время.
Примиримся же с необходимостью и расскажем, по
крайней мере, тот бедный запас фактов, который теперь
может быть рассказан.
Изо всей жизни Лермонтова, взятой с внешней точки
зрения, только начало и конец заключают в себе нечто
благоприятное поэтическому развитию его таланта. Ди
тятей он живал в деревне с старым домом и запущен
ным садом, смерть нашла его между величавых гор
Кавказа, посреди обильной, уму и сердцу говорящей
деятельности. Лучше всех анекдотов о детстве Лермон
това, живее всех рассказов о его ученических годах яв
ляется его бессмертная элегия, задуманная на бале,
дописанная в невольном уединении и подписанная ты
сяча восемьсот сороковым годом. Элегия эта — «Первое
я н в а р я » , — по справедливости считающаяся жемчужи
ной в поэтическом венце Лермонтова. Тут история его
детских дум и радостей, тут сведены в одном фокусе
все лучи, кидавшие свет ранней поэзии на целое детство
истинного поэта.
329
...памятью к недавней старине
Лечу я вольной, вольной птицей;
И вижу я себя ребенком; и кругом
Родные все места: высокий барский дом
И сад с разрушенной теплицей;
Зеленой сетью трав подернут спящий пруд
А за прудом село дымится — и встают
Вдали туманы над полями.
В аллею темную вхожу я; сквозь кусты
Глядит вечерний луч, и желтые листы
Шумят под робкими шагами.
И странная тоска теснит уж грудь мою:
Я думаю об ней, я плачу и люблю,
Люблю мечты моей созданье
С глазами, полными лазурного огня,
С улыбкой розовой, как молодого дня
За рощей первое сиянье.
Так царства дивного всесильный господин —
Я долгие часы просиживал один,
И память их жива поныне
Под бурей тягостных сомнений и страстей,
Как свежий островок безвредно средь морей
Цветет на влажной их пустыне.
Мы не можем не заметить от себя при этом случае,
что все рассказы о детстве Лермонтова, в разное время
слышанные нами и иногда от людей вовсе не поэтиче
ских по н а т у р е , — словно почерпнуты из этого стихо
творения. Во всех ребенок Лермонтов изображается
нам сосредоточенным и мечтательным (мы видим, что
у него даже была воображаемая подруга с голубыми
глазами и розовой улыбкой!), умеющим находить
наслаждение в одиночестве и недовольным, когда что-
нибудь отрывало его от уединенных прогулок. Как все
дети с подобным развитием, Лермонтов долго был не
складным мальчиком и даже в молодости, выезжая
в свет, имея на всем Кавказе славу льва-писателя, не
мог отделаться от застенчивости, которую только при
крывал то холодностью, то насмешливой сумрачностью
приемов. К наукам, особенно к наукам точным, мальчик
Лермонтов расположения не имел, да и вообще не по
давал блестящих надежд в будущем, отчасти потому,
что учился понемногу, как все русские мальчики, отчасти
и по развитию поэтического элемента в ущерб прочим.
Читал он, конечно, много, хотя по большей части лишь
произведения изящной л и т е р а т у р ы , — поэзия Пушкина
и знакомство с иностранными языками ограждали его
от слишком неразборчивого чтения. О том, когда и как
330
начал писать Лермонтов, многого говорить не сможем,
потому что в произведениях его детства нет особенных
залогов будущего совершенства 6, и в этом роде они да
леко ниже лицейских стихотворений Пушкина.
С поступлением мальчика или, скорее, молодого
человека в учебное заведение (в старую Школу гвар
дейских подпрапорщиков и юнкеров принимались воспи
танники не моложе шестнадцати лет) внешняя обста