М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
Шрифт:
кого вывел Колюбакина, который это знал и, от души
смеясь, простил ему эту злую на себя карикатуру 4.
А с таким несчастным характером Лермонтову надо
было всегда ожидать печальной развязки, которая
и явилась при дуэли с Мартыновым.
E. П. РОСТОПЧИНА
ИЗ ПИСЬМА
27 августа / 10 сентября 1858 г.
Лермонтов родился в 1814 или в 1815 году 1 и проис
ходил от богатого и почтенного семейства; потеряв еще
в малолетстве отца и мать, он был воспитан бабушкой,
со стороны матери; г-жа Арсеньева, женщина умная
и достойная, питала к своему внуку самую безграничную
любовь, словом с к а з а т ь , — любовь бабушки; она ничего
не жалела для его образования. В четырнадцать или
пятнадцать лет он уже стал писать стихи, которые
далеко еще не предвещали будущего блестящего и могу
чего таланта. Созрев рано, как и все современное ему
поколение, он уже мечтал о жизни, не зная о ней
ничего, и таким образом теория повредила практике.
Ему не достались в удел ни прелести, ни радости юно
шества; одно обстоятельство, уже с той поры, повлияло
на его характер и продолжало иметь печальное и значи
тельное влияние на всю его будущность. Он был
дурен собой, и эта некрасивость, уступившая впослед
ствии силе выражения, почти исчезнувшая, когда
гениальность преобразила простые черты его лица, была
поразительна в его самые юные годы. Она-то и решила
его образ мыслей, вкусы и направление молодого чело
века, с пылким умом и неограниченным честолюбием.
Не признавая возможности нравиться, он решил соблаз
нять или пугать и драпироваться в байронизм, который
был тогда в моде. Дон-Жуан сделался его героем, мало
того, его образцом; он стал бить на таинственность,
на мрачное и на колкости. Эта детская игра оставила
неизгладимые следы в подвижном и впечатлительном
воображении; вследствие того что он представлял из
себя Лара и Манфреда 2, он привык быть таким. В то
358
время я его два раза видела на детских балах, на кото
рых я прыгала и скакала, как настоящая девочка,
которою я и была, между тем как он, одних со мною лет,
даже несколько моложе, занимался тем, что старался
вскружить голову одной моей кузине 3, очень кокетли
вой; с ней, как говорится, шла у него двойная игра;
я до сей поры помню странное впечатление, произведен
ное на меня этим бедным ребенком, загримированным
в старика и опередившим года страстей трудолюбивым
подражанием. Кузина поверяла мне свои тайны; она
показывала мне стихи, которые Лермонтов писал ей
в альбом; я находила их дурными, особенно потому, что
они не были правдивы. В то время я была в полном
восторге от Шиллера, Жуковского, Байрона, Пушкина;
я сама пробовала заняться поэзией и написала оду
на Шарлотту Корде, и была настолько разумна, что
впоследствии ее сожгла. Наконец, я даже не имела
желания познакомиться с Л е р м о н т о в ы м , — так он мне
казался мало симпатичным.
Он тогда был в благородном пансионе, служившем
приготовительным пансионом при Московском универ
ситете.
Впоследствии он перешел в Школу гвардейских
подпрапорщиков; там его жизнь и его вкусы приняли
другое направление: насмешливый, едкий, ловкий —
проказы, шалости, шутки всякого рода сделались его
любимым занятием; вместе с тем, полный ума, самого
блестящего, богатый, независимый 4, он сделался
душою общества молодых людей высшего круга; он был
первым в беседах, в удовольствиях, в кутежах, словом,
во всем том, что составляет жизнь в эти годы.
По выходе из школы он поступил в гвардейский
егерский полк 5, один из самых блестящих полков
и отлично составленный; там опять живость, ум и жажда
удовольствий поставили Лермонтова во главе его това
рищей, он импровизировал для них целые поэмы, на
предметы самые обыденные из их казарменной или
лагерной жизни. Эти пьесы, которые я не читала, так
как они написаны не для женщин, как говорят, отли
чаются жаром и блестящей пылкостью автора. Он давал
всем различные прозвища в насмешку; справедливость
требовала, чтобы и он получил свое; к нам дошел из
Парижа, откуда к нам приходит все, особый тип, с кото
рым он имел много с х о д с т в а , — горбатого Майё (Мауе-
ux), и Лермонтову дали это прозвище вследствие его
359
малого роста и большой головы, которые придавали
ему некоторым образом фамильное сходство с этим
уродцем 6. Веселая холостая жизнь не препятствовала
ему посещать и общество, где он забавлялся тем, что
сводил с ума женщин, с целью потом их покидать
и оставлять в тщетном ожидании; другая его забава
была расстройство партий, находящихся в зачатке,
и для того он представлял из себя влюбленного в про