Маковый венец
Шрифт:
Ее интересовала только мучительная смерть Сильвио Мартинеса, алькальда Фиеры.
У Милошевича была собственная мишень в человеческом обличье – Якоб Краузе. Было уже не так важно, кто из них запустил с обрыва ком взаимной ненависти, но когда Луиза узнала, что Якоб связался с алькальдами, то больше не сомневалась в его вине. Бывшие товарищи из Комитета не поделили какие-то доверенности, деньги, земли. Луизу это не слишком трогало. Все суета и пыль, когда на кону человеческие жизни.
«Решающая встреча», как походя назвали грядущую операцию Братья, должна была положить всему конец. Истощение обеих сторон было очевидным и, путем долгой переписки и переговоров, было решено подписать договор о мирном разделении сфер влияния.
Опять пустые слова: будто мир здесь задержится надолго.
– Я слышал, – окликнул ее Линкс, – все должны быть безоружными, когда войдут в тот дворец.
– Не дворец. Просто большой и когда-то богатый дом одного из алькальдов, – рассеянно отозвалась Луиза, разглядывая необычный набросок. На нем была человеческая фигура в падении, за спиной у нее расправлялись широкие крылья. – Что это?
Линкс тут же отвлекся, и глаза его загорелись:
– О, это непростая штучка! Руку на отсечение даю, таких еще никто не делал! Вот представь, Луковка, что дирижабль подбит с земли. И падает.
– Так себе перспектива.
– Для аппарата – да, – подхватил Рехт, – но у людей будет шанс спастись. Мешок с полотняными крыльями будет крепиться за спиной каждого пассажира, а потом они выпрыгнут, развернут его и – пфу-у! Полетят!
– Ага! А форма крыльев даст возможность приземлиться не на камни, а на приветливую зеленую лужайку, поросшую ромашками и лютиками.
– Прямо навстречу тем, кто стрелял с земли, – заключила девушка. Лужайка с цветами превратилась в пожарище.
Рехт фыркнул и выдернул набросок из ее рук.
– Балда! Для того и нужно управление полетом!
Луиза почти улыбнулась. Только старые друзья могли говорить с ней так.
– Ты уже решила, что будешь делать после той встречи? Ведь это, ну, типа… все, – Линкс даже вспотел, подбирая выражения, но не из страха, а, скорее, из нежелания ранить. – Ты только ради нее стала… Э-э, присоединилась к герру Милошевичу.
В мыслях Луизы после встречи была черная пустыня неизвестности, куда она уйдет, едва прольется последняя капля крови. Но Братья смотрели на нее выжидательно, будто от ее слов что-то зависело.
– Еще не думала. Планов у меня нет. Если останусь в живых…
– Вернемся домой, а? – перебил ее Рехт.
– Домой?
– В Кантабрию, в Хёстенбург. Ну, то есть, пф-ф… Дон, он неплохой мужик. Платит хорошо, спрашивает по справедливости, лучший начальник, что у нас был.
– И мы строим дирижабли, как всегда хотели. У нас даже свои ученики есть!
– Но в Кантабрии семья. Семьи наши. Там Инженерная Академия. Денег на ее окончание теперь точно хватит, мы еще гульдены из казино отложили и не тратили, – Рехт по очереди загибал чумазые пальцы с каймой мазута под ногтями. – Потом свою мастерскую откроем и сразу подадим заявку в Дом Мастера, чтобы в Гильдию приняли.
– А здесь постоянно кого-то убивают, – продолжил Линкс. На его лице с вытаращенными серыми глазами читалась беспомощность. – Пачками! Перед взрывом нашу «Этель» чуть не сожгли. И пауки! Ты видела, какие эти твари тут здоровенные?
– И жарко, как в пекле, – закончил за двоих Рехт. – Нахрен Иберию!
Луиза не знала, рассмеяться ей от этих простодушных откровений или же расплакаться от того, какой пустой была ее собственная жизнь. Но она только кивнула:
– Я подумаю, что можно сделать. Поговорю с Бориславом.
Они еще немного поболтали о дирижаблях и о планах на собственную мастерскую – ни о чем другом Братья больше говорить не хотели.
Утро окончательно расцвело, и Братья, зевая, засобирались на завтрак. Скоро первые подмастерья должны были присоединиться к работе. Луиза поняла, что больше ей здесь делать нечего. Она уже стояла на пороге, когда Линкс несмело окликнул ее.
– Что такое?
– Ночью что-то грохотало в доме Дона. Я слышал, когда выбегал по нужде, – инженер замялся. – Он там не обижает тебя? Не бьет?
Луиза грустно покачала головой.
– Нет, что ты… Нет.
«Иногда мне кажется, что он меня боится», – добавила она про себя, но вслух, разумеется, говорить такого не стала.
Дорога до Малого острова, на котором стоял Кастильо Рохо, заняла почти сутки.
Остров располагался юго-восточнее Берега Контрабандистов и считался нейтральной территорией. Ни один из алькальдов не мог назвать его своей землей, а последнего правителя еще осенью казнили местные жители. О причинах того случая Луиза слышала мало, и они были настолько грязны, что ей не хотелось знать подробностей.
В последнем письме были оговорены основные правила встречи: представители сторон прибывают на остров в один день, чтобы ни у кого не было возможности подготовить ловушку; представители, общим числом не более десяти человек с каждой стороны, обязуются войти в Кастильо Рохо без оружия, холодного или огнестрельного, в чем лично должен убедиться старейшина рыбацкой деревни; в случае нарушения правил встречи одной из сторон, другая имеет право на любые действия для защиты своих жизней; встреча продлится с полудня до заката, после чего ее участники обязуются немедленно покинуть остров. Таковы были основные положения, под которыми Милошевич поставил подпись.
Бухта острова пестрела яркими парусами рыбацких лодок, но в тот день в море никто не выходил. Судна Борислава и алькальдов Берега Контрабандистов встречали на пристани.
Луиза смотрела в смуглые лица жителей деревни – согнутых годами стариков и старух, почерневших от утрат женщин, малочисленных истощенных мужчин и детей – и видела только враждебность. Кто-то глядел исподлобья, кто-то – дерзко и прямо, кто-то отворачивался, матери прижимали детские головы к животам, будто хотели забрать их из мира обратно в утробу. Здесь не жаловали чужаков, а за попытку снова поставить им на спины сапог были готовы убивать. Им недолго удастся держать эту отчаянную оборону, и они это знали.