Маленькие истории. Сборник рассказов разных лет
Шрифт:
– Что привело тебя к нашему смиренному жилищу?
– А вот сейчас и узнаешь, толстопузый!
– рявкнул незнакомец и быстро ударил часового извлечённой из-за спины короткой дубинкой по голове. Удар был силён, монах упал, как подкошенный, не успев даже вскрикнуть. Только намотанные на оружие святотатца тряпки сохранили его жертве жизнь. Неизвестный припрятал дубинку, решительно отворил створки тяжелых ворот и шагнул в темноту и безмолвие монастырского двора.
В сумерках хорошо виднелась белая дверь, резко контрастирующая с гранитом стен. Мужчина устремился к ней и, найдя открытой, ужом проскользнул внутрь. В кромешной мгле он сразу же чуть не разбил нос, наткнувшись на ступени вниз, в лабиринты погребов, затем, двигаясь по стене на ощупь, ввалился в чью-то келью, заслужив неодобрительное брюзжание совершающего одинокую вечерню старика. К счастью, ослепленный светом луны, сочащимся в крохотное оконце, тот не сумел рассмотреть незваного гостя. А поглядеть было на что! Загорелое лицо мужчины было иссечено доброю полудюжиной шрамов, а на месте левого глаза и вовсе темнел глубокий вертикальный рубец, нижним краем уходящий к крылу широкого носа. Одежда, подобранная с каким-то особым, разнузданным шиком, тоже не подходила жителю монастыря ни цветом, ни покроем. Если бы только монах у ворот не поленился всмотреться в облик незнакомца, все могло бы пойти иначе. Однако сейчас одноглазый только промычал нечто успокоительное, прикрыл дверь и двинулся дальше. Кухню, на приближение к которой ясно указывали красное зарево печи и голоса чего-то - в нарушение устава - вкушающих после вечерней трапезы, он обошел стороной. А затем обнаружил, наконец, то, что искал - лестницу на второй этаж.
На середине подъёма ступеньки пронзительно запели, мужчина остановился и затаил дыхание, однако на показавшийся ему самому оглушительным звук так никто и не появился. Чуть слышно усмехнувшись, он продолжил восхождение. Оказавшись на втором этаже, одноглазый крадучись двинулся по коридору. Слева от него в монолите древней стене были проделаны полукруглые оконца, бросающие на пол и противоположную стену пятна света. Справа же вытянулся длинный ряд неотличимых на первый взгляд друг от друга дверей.
Расположенные часто мужчину не интересовали вовсе. Зато дверь, удаленная от предыдущих на расстояние добрых восьми шагов, завладела его вниманием полностью. Он осторожно взялся за ручку и, немного помедлив, одним слитным движением проскользнул в скрывавшееся за дверью помещение. Это оказалась спальня. Длинные и низкие, напоминающие скамьи, а возможно ими и являющиеся (кто же в темноте разберет) кровати были заняты коротко стриженными юными послушниками, в этой поздний час уже спящими. На лице визитера мелькнуло смятение, и все-таки он притворил за собой дверь, чтобы, почти беззвучно ступая ногами в мягких сапогах, пересечь комнату. По дороге мужчина вглядывался в лица мальчишек, у постелей некоторых задерживая шаг. Тусклый свет наподобие коридорного мало что позволял разглядеть, однако единственный глаз вторгшегося на чужую территорию детины уже привык к темноте. Рыжие, черноволосые, белобрысые; постарше и помладше; спящие беззвучно, храпящие или стонущие во сне - все они промелькнули перед его взором. Когда мужчина заканчивал уже свой непонятный обход, один из послушников - носатый парнишка лет двенадцати - подскочил вдруг в кровати и начал озираться с таким видом, будто проспал нечто важное.
– Опять...
– с трудом отлепил веснушчатое лицо от своего аскетического ложа без подушки другой.
– Ложись сейчас же... Ой, а вы кто?
Последнее, естественно, относилось к одноглазому.
– И часто он так?
– деловито спросил мужчина вполголоса, не отвечая на вопрос. Спиной он ощутил, как зашевелилось в постели ещё двое или трое мальчишек.
– Почитай, каждую ночь, - отозвался его собеседник.
– Всё кажется ему, что опять дом загорелся. Вот же наказание... Сам не спит, так ещё и я вздрагиваю всю ночь: не побежал бы в окно прыгать... А всё-таки, кто вы такой?
– Человек, желающий спасти свою душу, - быстро отозвался мужчина.
– Мне сказали, здесь могут отпустить самые тяжёлые грехи.
– Так это вам надо к отцу Семиану, нашему настоятелю, - наблюдая, как успокоившийся товарищ как ни в чем не бывало заново устраивается спать, отвечал веснушчатый. В его голосе было удивление.
– Я тоже так думал, - проворчал одноглазый.
– Однако в пути у меня возникли некоторые разногласия с мирскими законами...
– Так вас ищут?
– с любопытством спросил кто-то за спиной мужчины.
– Вот это да!
– вторил ему другой.
Не прошло и десятка минут, как в постели остался только давешний носатый, умудрившийся заснуть там, где все пробудились. Мальчишки в одних нижних рубахах обступили гостя. Вопросы, удивлённые возгласы, советы, как быть дальше, так и сыпались на него со всех сторон. Личность нового знакомца вызывала у ещё не проникшихся до конца благочестием подростков смесь страха с уважением, а так же, конечно, вполне естественное любопытство. Некоторые, правда, порывались было отправиться за подмогой, но таким пару раз дали по шее и они мигом сменили точку зрения. Да ведь и то верно: когда вот так встретишь настоящего морского волка!
– Нет, пацаны, это тоже не годится. Станет будто меня слушать судья, - разводил руками мужчина.
– Разве ему объяснишь, что такое настоящая свободная торговля... Пустое дело! Эх, братцы, видать не там я решил бросить якоря. Судьбу так просто наизнанку не вывернешь.
– На помощь! Ко мне! Чужак в обители!
– раздался вдруг крик со двора. Ушибленный монах пришёл, наконец, в сознание и теперь взывал к отмщению.
– Ну вот и всё, больше мне здесь не рады, - усмехнулся одноглазый.
– Пришло время прощаться, видать.
– Вы про шхуну не успели рассказать, - вздохнул один из мальчишек.
– И про другие острова, - добавил второй.
– Значит, грехи вам не отпустят?
– туговато доходило до третьего.
– Всё сами узнаете в своё время. И про шхуны, и про острова. Половину ещё забыть захочется!
– отшутился мужчина. Крики незадачливого привратника переполошили тем временем весь монастырь. Уже слышались мигом узнанные послушниками шаги настоятеля, проверяющего с двумя духовными сынами помещения на втором этаже; по двору бегали крепкие мужики в рясах и с дубьем, так что полночный гость был готов покинуть обитель, да чем скорее, тем лучше. Всему, как известно, своё время.
Стоя у двери и обводя взглядом устремлённые на него лица, мужчина долго не мог понять, кто это держит его за ногу, пока не поглядел вниз. Мальчик лет шести от силы, которого до этого было не видно и не слышно в общем хоре голосов, обнимал его выше колена:
– Дядя пират, а возьмите меня с собой! Пожалуйста..!
Старшие мальчишки беззлобно рассмеялись. Некоторые из них и сами были бы сейчас не прочь убежать в другую, такую непохожую на их собственную, жизнь, но понимали, что ничего не выйдет. Мужчина осторожно взъерошил малявке волосы, передал его веснушчатому, и круто развернулся к двери, чтобы никто не видел его слез.
– Хай-ярр! Поберегись!
– крикнул он из уважения к ветхости настоятеля, а потом распахнул дверь ногой и под носом у почтенного старца - дубинка в правой руке, нож в левой - выскочил в коридор.
Юные послушники бросились к окну, чтобы, толкаясь и споря, хоть краем глаза увидеть, что будет происходить во дворе.
Счастливые очевидцы, отвоевавшие себе место у оконного проёма, рассказывали потом, как ураганом налетел на пытавшихся его задержать мужчина.
– Акулья ваша мать!
– кричал он, бешено размахивая дубинкой.
– В сторону, долгополые! Что, не желаешь уступить дорогу? Ну, так иди сюда, пузан! Хай-ярр! Запомни, дурак, что тебе по толстому заду досталось от самого Джотто Чёрного Тюленя, грозы шестнадцати морей и не хнычь, как баба! Во славу ночного ветра, хай-ярр! Торговые вольности морским удальцам!