Маленькие огоньки

Макгвайр Джейми

Битл-Парк был в запущенном состоянии, но все еще был переполнен маленькими человечками. Я не была уверена, как Эллиот собирался фотографировать, чтобы на его снимках не оказались слюнявые, сопливые, грязные лица, но он каким-то образом нашел красоту в ржавых бочках и сломанных качелях, на которых никто не играл. Спустя час мамы и няни начали уводить детей, подзывая их к машинам, чтобы пообедать. Через несколько минут мы остались одни.

Эллиот предложил мне покачаться, и я села, захихикав, когда он оттянул качели назад и толкнул их, а после быстро побежал, чтобы встать передо мной.

Он поднял камеру и навел ее на мое лицо.

— Нет!

— Ты получаешься хуже, когда противишься.

— Просто мне не нравится фотографироваться. Пожалуйста, хватит.

Эллиот опустил камеру к своей груди и покачал головой.

— Это странно.

— Ну, тогда получается, я странная.

— Нет, просто… это как если бы заходящее солнце говорило, что оно не так красиво.

Я качнулась назад и вперед и сжала губы в тонкую линию, чтобы не улыбнуться. И снова, я не была уверена, делает ли он мне комплимент, или же он просто у него свое видение мира.

— Когда твой день рождения? — спросил Эллиот.

Я нахмурилась, пойманная врасплох.

— В феврале, а что?

Он ухмыльнулся:

— В какой день февраля?

— Во второй. А когда твой?

— Шестнадцатого февраля. Я Скорпион. А ты… — он посмотрел вверх, размышляя. — О, ты Водолей. Воздушный знак. Очень загадочный.

Нервный смешок сорвался с моих губ:

— Я не имею ни малейшего понятия, что это значит.

— Это значит, что мы должны подальше держаться друг от друга, если верить моей маме. Ей нравятся подобные вещи.

— Астрология?

— Ага, — сказал он, выглядя смущенным из-за того, что поделился столь личным.

— Астрология — специализация Чероки? Извини, если это тупой вопрос.

— Нет, — сказал он, качая головой, — Это просто для забавы.

Эллиот сел на качели рядом со мной, оттолкнувшись и с помощью ног раскачиваясь все сильнее. Он схватил цепь моих качелей, чтобы мы качались одновременно. Я тоже стала раскачиваться ногами, и вскоре подлетала так высоко, что качели подпрыгивали, достигая вершины. Я вытянула пальцы ног к небу, почувствовав то же волнения, что было у меня в маленьком возрасте.

Когда наши качели замедлились, я заметила, что Эллиот наблюдает за мной. Он протянул свою руку, но я заколебалась.

— Это ничего не значит, — сказал он, — Просто возьми её.

Я переплела свои пальцы с его. Наши руки были влажными и липкими и создавали ужасное ощущение, но это был первый раз, когда я держалась за руку с мальчиком, не считая моего отца, и это вызвало у меня острые щекочащие ощущения, которых я прежде не испытывала. Я и не думала, что Эллиот очень остроумный или очень забавный, но он был милым. Казалось, его глаза видят всё, но он все равно хотел проводить со мной время.

— Тебе нравятся твои тетя и дядя? — спросила я. — Тебе здесь нравится?

Он посмотрел на меня, щурясь от солнца.

— По большей части. Тетя Ли… она довольно закрытая.

— В смысле? — спросила я.

— Они не говорят со мной об этом, но из того, что я слышал за многие годы, Янгблоды сначала не очень ее принимали. Но Дядя Джон просто продолжал любить ее, несмотря ни на что.

— Это потому что она… — начала я, но запнулась.

— Все в порядке. Ты можешь говорить это. Мои дедушка с бабушкой тоже имели с этим сложности. Тетя Ли белая.

Я сжала вместе губы, пытаясь не рассмеяться.

— А что насчет тебя? Ты действительно уедешь после выпуска?

Я кивнула:

— Ок Крик нормальный, — сказала я, рисую круги на песке своим сандалием, — Я просто не хочу быть здесь вечно… или секундой дольше, чем должна.

— Я собираюсь путешествовать со своей камерой. Фотографировать землю и небо и то, что между ними. Ты могла бы поехать со мной.

Я засмеялась:

— И делать что?

Он пожал плечами:

— Быть всем этим между небом и землей.

Я подумала о том, что папа говорил мне ранее. Я хотела доказать, что он ошибается. Я ухмыльнулась:

— Я не уверена, что хочу колесить по миру с тем, кто колотит деревья.

— Ох, это.

Я пихнула его локтём.

— Да, это. Что это вообще было?

— Это был один из тех разов, когда я не послушал философию о злости дяди Джона.

— Все злятся. И вымещать злость на дереве действительно лучше. Но, может, в следующий раз стоит надеть боксерские перчатки.

Он выдохнул со смешком:

— Моя тетя предлагала мне повесить в подвале грушу.

— Это разумная идея, если хочешь знать мое мнение.

— Ну, так если не собираешься путешествовать со мной по миру, то что ты будешь делать?

— Я не уверена, — сказала я, — С одной стороны, осталось всего три года, и я должна хотя бы примерно представлять, чем буду заниматься в будущем. Но с другой, довольно безумно в пятнадцать лет думать о том, что будешь делать в жизни. — Я посмотрела в сторону, нахмурившись. — Это меня нервирует.

— Просто держи меня за руку. Сейчас.

— Кэтрин?

Я посмотрела вверх, чтобы увидеть Оуэна, и убрала свою руку из руки Эллиота.

— Привет, — сказала я, вставая.

Оуэн подошел на пару шагов, вытирая пот с брови.

— Твой отец сказал, что ты можешь быть здесь.

Его взгляд все еще метался между мной и Эллиотом.

— Это Эллиот. Он живет ниже по улице.

Эллиот встал, протягивая руку. Оуэн не двигался, настороженно смотря на высокого тёмного незнакомца.