Маленький человек на большом пути
Шрифт:
— Без команды не отступать. И ни в коем случае не пускать в ход лопаты и палки, если дело дойдет до рукопашной. Снежками — сколько угодно, другим же — ничем! Орать тоже запрещаю. Попадет кому-нибудь по глазу или по носу — не кричать, не убегать, а драться еще яростнее… Разделимся на две группы. Сначала все вместе рушим крепость. Если они нападут, часть продолжает ломать, другие принимают бой. Главное — крепость. Все понятно? Двинули!
Мы застали министерских врасплох, второго нападения они не ожидали. Во дворе и в крепости ни души. В спальне интерната горел огонь, за занавесками мирно двигались тени.
Бесшумно пролезли сквозь дыру в заборе. Затем всем войском окружили крепость Блеснули топоры, зазвенели ломы. От стен крепости откалывались большие куски и падали в снег.
Мы с братом и Августом ломали одну из башен. Август ручной пилой отпиливал от нее куски, мы с другой стороны врубались топором. Ледяной слой оказался не очень толстым, и вскоре башня рухнула.
— Ура! — крикнули мы шепотом, В это время распахнулись двери интерната — на улицу выскочили министерские. Это не было для нас неожиданностью. Часть ребят, как и условились, с воинственным кличем бросилась им навстречу, остальные в лихорадочной спешке продолжали рушить крепость. Осада велась по всем правилам военного искусства. Стены не долбили бессмысленно, а подрубали снизу, у основания.
И вот уже крепость закачалась. Еще раз, еще — и вся она с грохотом опрокинулась набок.
Теперь мы бросились на помощь сражающимся друзьям. В неверном лунном свете замелькали снежки, кусочки льда. Сипол, как всегда, дрался впереди:
— Сюда, все сюда! Загоним их обратно!
Министерским приходилось туго — нас было больше, снежки сыпались на них градом.
Предводитель министерских, до этого яростно сражавшийся, вдруг свалился как подкошенный. Сипол заорал:
— Прекратить!
И сам первый подбежал к упавшему. Через несколько мгновений возле него собралась целая толпа — и наши, и министерские, все вперемежку.
— Жив?
Он не поднимался. Некоторые из наших перепугались и начали потихоньку отходить к забору. Но глазастый Сипол сразу заметил:
— Всем оставаться на месте! Вместе пришли, вместе дрались и отвечать тоже будем вместе.
— Давайте внесем его в комнату! — Август подхватил лежавшего под мышки. — Помогите, ну!
Но едва мы подтащили тяжелую ношу к двери, как министерский вдруг рванулся из наших рук, ухватил кусок льда и швырнул в Сипола. Затем с торжествующим воплем влетел в дом, крепко захлопнув за собой дверь.
Бой кончился. Развалины ледяной крепости в свете луны выглядели безобидной грудой льда. И не догадаешься, что только что здесь шла жаркая схватка. А битва и в самом деле была жаркой. Многие снова прижимали к желвакам лед и снег.
Когда мы пролезали через забор, враги вновь выбежали из дверей школы. На этот раз они подняли на ноги весь интернат. Но мы в бой не вступили, дали волю ногам. Министерские добежали до забора, потом вернулись и застыли в горестном молчании у развалин своей крепости. Не думали, наверное, что мы расправимся с ней так быстро.
— Здорово получилось! — прерывисто дыша, крикнул на бегу Август.
Но Густав уже думал о предстоящих завтра неприятностях:
— Интересно, что скажут учителя, когда увидят сразу столько синяков?
Сипол чуть поотстал и побежал рядом со мной. На него нельзя было смотреть без смеха. Мало того, что глаз заплыл, на щеке теперь возник здоровенный желвак, под ним еще один, поменьше, и наконец совсем маленькая кровоточащая ссадина от последнего коварного удара куском льда. И все в строгом порядке, одно под другим.
— Что улыбаешься, что улыбаешься? — Конечно, он ведь не мог себя видеть.
— Придешь домой, посмотрись в зеркало — тоже заулыбаешься.
— А что там?
— Ничего особенного. Как будто весь день дрался на кулачках.
— Да ну? — Сипол ощупал руками лицо, — Ого!.. А, подумаешь, заживет!
— А если в школе спросят?
— Спросят — скажу, как было. Все равно учителя узнают, так что нечего скрывать. Начали ведь министерские.
— Неужели? — спросил я ехидно.
— А как же! Еще в прошлом году…
Вокруг луны сияло белое кольцо. Из наших ртов вырывались клубы пара. Пальцы, примороженные снежками, теперь потихоньку отходили и противно ныли.
У школы бравое войско разбрелось.
Мы с братом тихо пробрались в комнату. Месяц протянул через весь пол длинный крест от оконной рамы. В комнате было призрачно светло. Как бы только мать не проснулась!
Она зашевелилась па кровати:
— Вы откуда, ребята?
Мы сжались в комок. Что ей ответить?
Но мать так намаялась за день, что тут же опять заснула.
ВЕСНА
Солнце взбиралось все выше и выше по небесной лестнице. Дел у него сейчас много. Надо своим теплым дыханием растопить снег на крышах, освободить ото льда ветви на деревьях, снять с земли белый зимний покров.
Дни стояли теплые. Но зима еще не сдавалась. Она отыгрывалась ночью, когда солнце спало. По утрам с крыш свисали длинные прозрачные сосульки.
Все же время брало свое. Вскоре с жестяных крыш, грохоча, ссыпался на землю последний слежавшийся снег. По обочинам дорог зажурчали маленькие ручейки, унося грязь, скопившуюся за долгую зиму. На пригорках открылась земля и парила под теплыми лучами солнца. Над пестрыми полями, громко звеня, взлетали жаворонки. Поднимались всё выше, пока крохотной точкой не исчезали в синем небе. И оттуда камнем устремлялись вниз, чтобы снова и снова взлетать вверх, распевая свою звонкую весеннюю песню.
Однажды солнечным утром Август позвал нас с собой на рыбалку.
— Ребята, берега озера оттаяли, там щуки мечут икру. Я сделал острогу из гвоздей. Пойдем поищем тихое местечко, может, поймаем несколько штук.
— А баронский рыбак? — напомнил я. — Он же свирепый, как цепной пес.
— Да ну его!
Решительность Августа заразила и меня. В самом деле, подумаешь, рыбак!.. Словом, я уже готов был идти с другом. Но тут заартачился Густав:
— Ты же прекрасно знаешь; бить рыб острогой не позволено!