Мама, я демона люблю!
Шрифт:
Антуан нашёл спасение там, где меньше всего ожидал его найти. В месте, к которому приличные ловеласы старались не приближаться вовсе: всё равно ведь бесполезно. Вывела ли его сюда Лунная жрица, о помощи которой он взывал, или попросту ноги вынесли на незнакомую дорогу, надеясь запутать преследователя?
Обитель Лунной жрицы. Место, полное света и добра, место, где у страшного монстра за спиной точно не будет власти.
Вряд ли ему кто-то открыл бы ворота. И уж точно грязного оборвыша не впустили бы внутрь. Особенно, если бы узнали, ведь слава городского
Но Антуану впервые за последние три недели повезло: ора Камила, самая прекрасная и честная женщина в обители, прогуливалась по саду в этот поздний страшный час. Никто не знал, о чём она думала и надеялась ли кого-то встретить. Никто не решался спрашивать. Но с начала сезона дождей, стоило тучам лишь немного разойтись к вечеру, она шла в сад и ждала… невесть чего.
— Помогите! — успел пискнуть Антуан прежде, чем силы окончательно покинули его.
Ора отдёрнула светлое одеяние, чтобы грязный олух, падая, не запачкал. А потом её взгляд встретился со странными любопытными круглыми глазами существа, ворвавшегося в сад следом за беглецом.
Как заворожённая, она протянула руку. Правильнее, наверное, было её отдёрнуть, но ора Камила давно пришла к выводу, что всё самое неправильное по совместительству оказывается самым приятным.
— Иди сюда, — позвала она монстрика, не слишком представляя, что станет делать, если он согласится.
Книга, заблудившаяся, изрядно замёрзшая и ощущающая, что страницы начинают отсыревать, не стала противиться. Послушно втянула крылья, уменьшилась и вопросительно мурлыкнула.
— Кажется, ты послана мне самой жрицей, — восхищённо прошептала Камила, трепетно поглаживая корешок. — И я знаю, что с тобой делать.
Пальцы сами скользнули по оглавлению, отчеркнули нужную страницу.
«Призвать исчадье мрачного Подземья»
Глава 18. Хорошие девочки не вызывают демонов!
Я уже говорил, что я идиот?
Собственно, это прекрасно понятно и без констатации факта. Идиот. Недальновидный, отчаянный, напрочь лишённый инстинкта самосохранения. Влюблённый.
Неужели Подземье выжрало из меня не всё? Неужели я ещё могу надеяться на что-то, чувствовать… верить? Когда она целует меня, кажется, что да. Кажется, что три дня — это бесконечно много, что мы успеем прожить целую жизнь. Успеем ли? Должны ли? Демоны не умеют любить.
Наверное, я плохой демон.
Её густые текучие рыжие волосы кажутся лучами солнца, когда она расчёсывает их перед окном. Нет, не солнца. Солнце жжёт, обжигает, слепит глаза. Она — луна. Наливает живительной силой, обволакивает, дарит спокойствие и надежду. Лунная жрица, не дай мне забыть эти волосы, когда я снова окажусь там, внизу. Когда меня начнёт терзать вечное пламя, когда темнота хлынет в едва полыхнувшее светом сердце, когда зальёт меня до краёв… Молю, только не дай мне забыть эти волосы!
— …и вообще я не уверена, что стоило говорить маме, — закончила она монолог.
— Что с меня взять? — я развёл руками, как будто действительно повинился. — Я же демон.
— Ты же демон, — закончила она в унисон. — Мама считает, что ты дурак, — вздёрнула носик кири.
— Зато ты от меня в восторге.
— Я тоже считаю, что ты дурак, — она отвернулась, пряча улыбку.
Солнышко, ты даже представить себе не можешь, какой дурак! Не понимающий очевидного, втянувший нас обоих в очень опасную игру.
Я поправил причёску одной рукой и упёр в бедро вторую, крутанулся, красуясь:
— Зато красавчик!
— Думаешь, это компенсирует отсутствие ума? — она приложила расчёску к губам, кажется, серьёзно задумавшись.
— С лихвой! — с готовностью подтвердил я.
Почему-то она погрустнела. Уселась на подоконник, смело перекинула через него ноги, выглядывая на улицу. Как будто равнодушно спросила:
— Рок, что тебе нравится во мне?
Плохой разговор. Слишком грустный. Нельзя вести такие, когда время безнадёжно утекает сквозь пальцы. Я игриво ущипнул её за ягодицу:
— Много чего. Круглая задница, длинные ноги, — я ни слова не сказал про волосы. И про улыбку во сне. Про отчаянные, блестящие упрямые глаза и про свет, который она дарит всем вокруг. Даже тем, кто точно этого не заслуживает.
— Что-то кроме частей тела? — подбодрила она.
Осторожно, боясь задеть, поцарапать, обидеть, я убрал волосы от её шеи и коснулся кожи губами.
— То, что они все собираются в тебя.
Она вздохнула. Тяжело и грустно, будто бы не поверила ни единому слову. А потом откинулась назад, ныряя в меня, как в омут, позволила обнять и посильнее прижала мои ладони своими.
— Лгун, — улыбнулась она. Тоскливо и понимающе. Как будто без неё не знаю.
— Но привлекательный, — шепнул я осторожно, стараясь не потревожить щекочущую губы рыжую макушку.
— Этого не отнять…
Тучи сгущались ещё с обеда. Противная мелкая морось плавно переросла в уверенный дождь, а тот всё больше намеревался дотянуть до ливня. Хоть рыжуля и не хотела признавать, но ей нравились наши прогулки за город после работы. Она ругалась, требовала нести её на руках, чтобы не запачкать туфли, недовольно фыркала, но неизменно выглядела счастливой. Как бы я хотел продлить эти вечера! Их осталось так мало… И сегодняшний пришлось вычеркнуть из-за непогоды. Особенно сильный порыв ветра растрепал её тщательно причёсанные перед сном волосы и занёс в комнату несколько крупных капель. В воздухе запахло грозой.
— Кири, если хочешь простудиться и умереть, делай это в моё отсутствие, — я с силой потянул её назад, в комнату. — Иначе Брид отправит меня в Первому Тёмному сразу за тобой.
— С чего бы? Она пожалеет бедняжку: ты же его до белого каления доведёшь!
Ох, рыжуля, не встречалась ты с Первым Тёмным. И, надеюсь, не встретишься. Для твоего же блага.
Не обращая внимания на визги и тщетные попытки сопротивления, я таки заставил ведьмочку оказаться в помещении целиком. Закрыл ставни, чтобы не дуло.