Мама, я демона люблю!
Шрифт:
— Выбрасываться в окно строго по расписанию. Сегодня время вышло.
— Ой, да как будто тебе есть дело! — не сдержавшись, ляпнула она.
Раньше я бы и внимания не обратил, да и какая разница, что там думает маленькая рыжая ведьма? Но Горечь в её голосе резанула больнее ножа. А некоторые ножи могут резать очень и очень больно, тут не совру.
И что делать теперь? Обнять? Утешить? Спросить, что заставляет доверчивую нежную кири кусать губы и отводить взгляд?
Или вновь отшутиться?
У нас осталось так мало времени, так зачем омрачать его ссорой?
Я вздохнул, мысленно выругался и плюхнулся на кровать. Похлопал по одеялу рядом с собой, но Триста упрямо замотала головой и отошла к столу, чтобы переставить с места на место какие-то склянки.
— Рыжуля, что случилось?
Она вздрогнула. Не хотела говорить или сама жалела, что сорвалась. Быть может, она тоже помнила, что осталось всего три дня?
— Демоны всегда лгут, — прошептала она.
Развернулась, сверкая глазами, набрала воздуха, от чего её до смешного скромная ночная сорочка интригующе приподнялась в области груди… и не успела произнести больше ничего.
Тихое жужжание где-то на краю сознания, маленький доставучий рой, на который и внимание ни сразу обратишь, становился всё громче и громче. Он заставлял отмахиваться от невидимых пчёл, морщиться от взрывающей виски боли, кривиться от шума.
Понимание пришло вместе с удивлением:
— Кто-то вызывает демона.
Рыжуля вспыхнула.
— Ну так не отвечай!
— Кири, ты не поняла. Кто-то вызывает меня.
Она топнула ножкой. В лице отчётливо читалось, что своегодемона она не намерена никуда отпускать на ночь глядя. Но вместо этого она нервно сцепила пальцы в замок:
— А ты можешь… не идти? Демонов редко вызывают за чем-то хорошим. А я не хочу, чтобы…
Я не выдержал и расхохотался, больно ударившись затылком о стену. Жужжание в голове стало совсем нестерпимым.
— Ты не хочешь, чтобы демон творил зло, рыжуля?
Она сощурилась с вызовом:
— Не хочу.
— Ты что-то напутала, кири, — я подскочил, навис над ней, но не нашёл в себе сил напугать, поэтому просто мстительно отобрал расчёску. — Я здесь именно для того, чтобы творить зло!
— И что же ты натворил за последний месяц? — ведьма взорвалась, оттолкнула меня. — Стащил из лавки булку с изюмом? Дал пинка воришке, который пытался вытащить у старухи кошелёк? Гавкнул в ответ на бешеную собаку? — Триста едва не расплакалась. — Что происходит, Рок? Демоны всегда лгут? Демоны делают всё ради своей выгоды? Тогда что делаешь ты? Почему ты такой неправильный? Почему ты ведёшь себя так, что тебя невозможно ненавидеть?
Я хотел ответить. Честное слово хотел. Но, даже исчезни болезненное жужжание, я всё равно не знал, что. Три дня. Всего три дня, рыжуля. А потом тебе лучше будет ненавидеть.
Я не успел сказать, что заклятие призыва не должно сработать. Я мог его услышать, мог среагировать, если бы захотел. Но когда у демона уже есть действующий договор, вызов не властен над ним.
Но это конкретное заклинание вызывало именно меня. Выжигало изнутри, выворачивало наизнанку, рвалось жужжанием из глотки.
И перенесло меня раньше, чем я заявил, что такое невозможно.
— Явись, проклятое создание! Да будет так!
Я стряхнул искры с куртки. Оказавшись под дождём, те зашипели ещё раньше, чем коснулись земли.
— Ну что за банальщина? Вызывать демона на кладбище, — я развернул крылья, прикрываясь от мокрых струй. Полупрозрачные, тонкие, они мало чем помогали, но хоть создавали иллюзию защиты. — Да ещё в такую погоду!
Погода и правда становилась всё менее подходящей для ночных прогулок. Между прочим, демоны терпеть не могут сырость!
Дождь начинал откровенно лить, хлестая по небу кнутами молний. Но ярко-зелёному контуру на земле, подсвеченному магией, он не мешал. Не мешал он и свече, полыхающей в неумело освежёванном кошачьем черепе.
— Веня? — я в ужасе склонился над костями и вытер со лба позорные холодные капли. Разумеется, дождевые, а не пота. На черепе отчётливо виднелась чёрная шерсть, а наш Вениамин с утра был рыжим.
А ещё дождь не мешал обнажённой женщине, стоящей с кухонным ножом в безвольно опущенной руке. Струи дождя сетями оплетали её тело, стекали, путаясь, меняя направление и собираясь в крупные капли на коленях, запястьях, груди, лице…
— Ками? — вообще-то она и спустя столько лет выглядела весьма недурственно. Но рассматривать ору я себе не позволил. Нашёл аккуратно сложенное, насквозь промокшее и уже совершенно не белоснежное одеяние, подхватил его с земли и, не глядя, подал женщине. — Совсем ведьмы ошалели. Ты на кой раздевалась? Простуду давно не ловила?
Она прижала к себе тряпку, не решаясь развернуть. Словно великую ценность, которой перестала быть достойна. Подняла на меня усталые пустые глаза:
— Ты убьёшь меня?
— С чего бы?
Она кивнула на расчёску, до сих пор зажатую у меня в руке. Видимо, приняла в темноте за нож. Я смущенно спрятал «оружие» за пазуху, прокашлялся и нашёлся:
— Это я с оргии только что. Сама понимаешь, всякое бывает.
Она кивнула, как будто и правда понимала.
Пришлось отобрать у оры накидку, раз уж она сама не реагировала, развернуть и силой накинуть на плечи. Ками шарахнулась от неё, точно ткань могла обжечь.
— Камила, я безмерно польщён вниманием, — я потянул дочь Лунной жрицы под раскидистое дерево с фиолетовыми листьями. — Но беседа явно не клеится. Ты зачем меня вызвала?
— Я… Вызвала… — протянула она, не веря собственным словам. — Вызвала… демона.
Похлопал её по плечам, подбадривая:
— Да, вызвала. Ты вызвала меня.
— И-и-и-и-и! — книга заклинаний, возмущённая отсутствием внимания, требовательно затрепетала закладками.
— А ты тут откуда? — я мотнул головой. — Ползи сюда, нелюдь, а то все страницы растеряешь!