Маргарита и Мастер
Шрифт:
– Если вы, мес, имеете право, то должны понимать, что мы хотим.
– Хотим-м? Чего?
– Иво иметь.
– Иво иметь, большая очередь, и между прочим, вы предлагаете мне быть депутатом на каком районе?
– Угу, ладно, тогда я подумаю. И, между прочим, как вы сказали?
– Мы еще ничего не сказали, - но вы правильно заметили, что как только вы согласились у вас в распоряжении появилось правило трех минут.
– Это значит, - добавила вторая, - вы уже знаете ответ, а вопрос еще только пробирается в ваш мощный лоб, из зеркального затылка.
– Это не намек, что я понимаю суть снимаемого мной фильма, задницей, жопой, так сказать?
– В этом нет ничего плохого, сэр, ибо даже Пушкин говорил:
– Оне понимали всё, и более того:
– Поротой задницей.
– Что и поясняло, почему путь до Типперери так долог:
– По-о-о-ка-а-а!
– поднимешься на эту Останкинскую Телебашню, а деньги-то уж и кончились - нет на билет в ресторан Седьмое Небо.
– Как это может быть?
– спросил задумчиво Дима, - вы уже начали подниматься, а деньги-то - если они кончились - должны были кончиться еще у кассы за билетами, или это и есть тот парадокс трех минут, который вы пытаетесь мне продать, как свою собственность?
– Именно, именно, дорогой Дима.
Глава 27
– Сколько?
– Будете депутатом.
– И всё?
– Ну у нас нет связей среди олигархов, как у Собчак, а только политические: среди прокуроров.
– Это, что, наезд?
– Нет, - правда, - сказала старшая Миронова, нам по наследству достался прокурор, сын прокурора, которому папа...
– Мама, - добавила более, чем на три месяца младшая сестра, - уступила дорогу на тот перекрестк, который ведет к Березке, где оставался в доступной на чеки и по специальному письму кремлевского ре-зидента - так как тогда еще не было пре-зидентов - последний Мерседес настоящего немецкого, а не китайско-малайского производства.
– Так он, что теперь будет платить вам до конца света. Всему есть предел, как говорят на Западе. Это незаконные долги.
– Мы и не претендуем прожить так долго, - сказала старшая сестра, - на последней встрече сошлись на 17-м годе.
– Это недолго уже осталось, - сказал главный режиссер.
– Имеется в виду в фигуральном смысле, - сказала младшая.
– Решили вот так же, как и вы:
– Пусть будет то, что уже было, было, было.
– А именно?
– как спросил на свою беду профессор у своего родного, но полу-кровки, сына.
– Граф Графович.
– Что, будет должен, как должны уже рабочим и крестьянам князья и графы Романовы - триста лет?
– Вот видите, работает, вы всё правильно поняли, - старшая сестра посмотрела на часы, - как раз на три минуты раньше, чем понял бы простой Хомос Вулгарис.
– Или как констатировал в прошлом Витя Черномырдин:
– Предсказывать трудно, тем более будущее.
– У нас, между прочим, машинист - блатная работа: все хочут, но не многие достойны по-настоящему.
– Вы намекаете, что мы можем взять себе эту синекуру?
Машинист прокатил всех на паровозе, но никто на него так и не набросился.
– Ну, что, Витюша, - сказал главреж, - никто на тебя не клюнул, - и посмотрел снизу вверх на этого головореза, но. Но промахнулся, ибо это был не Витюша, с которым он обычно скрещивал шпаги, а простой малышка-солдат, правда из Голливуда.
– Ну, что, Ванюша, никто на тебя не бросился?
– Нет, - закурил бывший олигарх. А было задумано: кто первый бросится, и более того, удачно, тот и Маргарита.
– Нимонт фель.
– Вот из ит?
– Ит из э ноу контакт.
– У меня нет с ними контакта.
– Это бы еще ничего, - сказал Дима, но и у них нет с тобой, не знаешь почему?
– Нет.
– Может, тебя заменить на кого-нибудь другого?
– Например?
– Этот, например, бывший генерал Голливуда, избивавший неоднократно самого Миронова за участие, кажется, в каком-то Моссаде, и никак не желавшего спеть его любимую песню:
– Вернулся я на Родину, где речка, пять дворов, - и так далее, и тому подобное.
– Здесь вообще последний дом - это Ленин-Штрассе, Три.
– Почему Три с большой буквы?
– Дворов мало - букв много, - надо их как-то расширять, хотя бы в высоту.
– Витя.
– Я не Витя.
– Я не тебе, беглый каторжник, - Дима кивнул затылком машинисту, который и был - если кто не забыл - действительно беглым каторжником, так как бежал из Варьете, где был главным антрепренером по достойной фамилии и имени:
– Лиходеев Степа.
– Это так он думал, что бежал, а не выслали его из Москвы добровольно-принудительно на Край света. Ибо
Ибо сомневался в такой меркантильности сверхестественных сил. Зачем бы они ему стали покупать билет в столь дальние страны? Чай не дешево встало. А с другой стороны, это обычная практика обычных, так сказать:
– Полу-сверх-естественных сил:
– Посылать людей на Край Света и только для того, чтобы засечь время прохождения Венеры через диск Солнца.
– Вся плата - цинга. А награда:
– Инопланетянки, - дающие всё, что угодно за горсть простых гвоздей.
– Значит чуяли, что впереди прогресс, и готовились:
– Строиться.
И действительно, уже давно дело дошло не только до стиральных машин, но спустили им - как с неба на землю - уже и ноутбуки, и более того:
– В разобранном виде, - чтобы сами научились собирать их, а потом оказалось, что и:
– Продавать можно, - как нагрузку, но не к бананам, а в данном случае - к кенгуру.
Занятый решением этого уравнения пятой степени - в том смысле: сослали его просто так или за дело - Степа не заметил, как наехал на бревно, положенное на рельсы. И очевидно, не просто так, ибо медведь на стал бы портить с ним отношения по пустякам, а кто из людей мог такое совершить, догадаться трудно, ибо: