Мари Антильская. Книга первая
Шрифт:
Широким жестом он приветствовал губернатора, объясняясь на таком французском, который был принят скорее среди моряков, чем при дворе, этакой смеси воровского жаргона и просторечья. Пуэнси он сразу же назвал «кузеном».
Более сдержанный командор склонился в поклоне перед капитаном, который, в сущности, на своей части острова имел те же прерогативы, что и он сам. Тем не менее он вел себя с преувеличенной куртуазностью, к которой моряк, похоже, был не слишком-то чувствителен, привыкши более к манерам грубым и откровенным.
Он пригласил губернатора и двух его племянников в дом, потом повернулся в сторону приора.
— Коксон, — хмуро пробурчал он, — велите принести малаги и рому…
Приора,
— Эти господа, — возразил он, — прибыли сюда, капитан, чтобы переговорить с вами по одному не терпящему никакого отлагательства делу. Так что давайте сперва уладим дела, а потом у нас еще будет предостаточно времени, чтобы выпить…
Уорнер обвел взглядом племянников господина де Пуэнси. Несмотря на свой юный возраст — Шарлю было восемнадцать лет, а Гальберу двадцать, — они были крепкого сложения, однако рядом с импозантной фигурой англичанина выглядели какими-то куцыми.
Никто так и не узнал, какой вывод сделал губернатор из этого осмотра, ибо он без обиняков заявил:
— Капитан, вам уже известно о том, что я смещен с должности и мне предложено возвратиться во Францию?
— Вы ведь сообщили об этом Коксону, мой кузен, а он передал мне, — проговорил Уорнер. — Однако, похоже, вы отказались вернуться в свою страну, раз я вижу вас здесь…
— Совершенно верно! — согласился губернатор. — Я полагаю, что отстранение от должности и отзыв есть дурной способ воздать должное верному слуге его величества. Мне страшно за свою несчастную страну! Она только что пережила пять славных лет. Вы знаете о победах принца Конде, о битве при Гравлине и при Лавенжане. Мы взяли себе Русильон и Каталонию! Однако Франция не извлекла из этих побед ничего, кроме каких-то жалких выгод, и, несмотря на видимое процветание, стоит на краю краха! Пролитая кровь не вызвала революции, но бунт уже стучится в наши двери, двери вчерашних победителей.
Уорнер слушал его с рассеянным видом. Было такое впечатление, будто все, что касалось Европы, ничуть его не интересовало. Он считал своей вотчиной моря, омывающие Антильские острова, и умел довольствоваться малым. Каперские дела, корсарские суда — мир ограничивался для него Карибским бассейном.
Господин де Пуэнси тем не менее снова взялся за свое:
— Регентша, королева Анна Австрийская, пользуется неограниченной властью. А кардинал Мазарини сделался ее волею властителем всей Франции и ее собственной судьбы. Мазарини имеет над ней ту власть, какую только человек ловкий может добиться над женщиной, что рождена достаточно слабой, чтобы подчиняться, но имеет достаточно характера, чтобы упорствовать в своем выборе… Предупреждаю вас, сударь, что такое положение вещей непременно породит гражданскую войну. А вам ведь известно, что такое гражданская война, ваша страна только что пережила все это! Ах, видел бы это наш покойный король Людовик XIII, он, верно, был бы весьма опечален!
— Выходит, — прервал его капитан Уорнер, — если я правильно понял, это кардинал Мазарини и отстранил вас от должности?
— Моя несчастная страна, капитан, остро нуждается в деньгах. Кардиналу они нужны для того, чтобы вести войну против Испании и против императора. Финансы Франции находятся в плачевном состоянии, управление ими в полнейшем беспорядке, повсюду царит невежество, беззастенчивый грабеж достиг невиданного размаха! Суперинтендант Партичелли Эмери, крестьянин из Сиены, с душою еще более низкой, чем его происхождение, своим распутством и роскошью возмущает всю нацию! Он выдумал поборы столь же обременительные, сколь и нелепые. Он создал контролеров, которые следят за сбором хвороста, присяжных, занимающихся продажей сена, советников короля, которые
— Ну и что же вы собираетесь делать? — поинтересовался Уорнер.
— Капитан, — произнес господин де Пуэнси, — как вам уже известно, я довел до сведения регентши, что открыто не повинуюсь этим ее решениям. Нынче я узнал, что первейшей заботой господина де Туаси станет избавиться от моей персоны. Он уже в море, он приближается сюда, и через пару дней он будет меня атаковать…
Трубка Уорнера погасла, он вытряхнул пепел на ноготь большого пальца, потом сдул его, замарав поверхность стола. Повернувшись к Коксону, хлопнул в ладоши и проговорил:
— Ладно. Коксон, пора подавать ром и малагу!
— Капитан, — настаивал на своем приор, — дайте же договорить губернатору. Он еще вовсе не закончил, и меня не удивит, если он намерен сделать нам несколько весьма интересных предложений.
Уорнер с недовольным видом кивнул головой и, обратившись к господину де Пуэнси, поторопил продолжить.
— Кончайте скорей! — крикнул он ему. — И давайте ближе к делу, мой кузен. Чего вы от меня-то хотите?
— У меня есть веские основания полагать, что этот господин де Туаси отнюдь не намерен с той же лояльностью, что и я, соблюдать договор о разделе острова Сен-Кристоф. Рано или поздно, соединив флот с Гваделупы и Мартиники и еще несколько судов, что находятся в Сан-Доминго, он нападет на вас и вытеснит отсюда!..
— Эй, Коксон! — крикнул Уорнер. — Вот это уже разговор, который нам по вкусу, разве не так? Если этот Туаси любитель потанцевать, то у нас найдется пара-тройка пушек, чтобы устроить ему тут настоящую пляску!
— А не лучше ли будет, капитан, упредить события и пресечь любые поползновения господина де Туаси, пока он еще не успел добраться сюда? Я ведь уже сказал вам, что он намерен атаковать меня. Давайте заключим союз, дождемся его и вместе сведем с ним счеты! Зато все «призы», все, что удастся захватить, будет ваше, капитан, и вдобавок ко всему, я дам вам закладную на французскую часть Сен-Кристофа!
Уорнер повернулся к приору, взглядом спрашивая его мнения. И увидел, что Коксон одобрительно покачал ему головой.
— Что ж, это дело возможное, — проговорил тогда Уорнер. — Сколько у вас людей?
— Пара сотен фузилеров и столько же моряков на двух фрегатах по тридцать пушек каждый.
— Я мог бы послать в ваши воды «Корону», это фрегат с шестьюдесятью пушками и двумястами людьми.
— Этого вполне хватит, чтоб отправить назад в море войска де Туаси!
— Коксон урегулирует с вами все детали… Коксон! Вы там уладьте с губернатором насчет закладной на французскую часть Сен-Кристофа. И не забудьте, что вся добыча будет наша! Эй, Коксон, Коксон! А где же ром и малага?
Приор поднялся с места. Его лицо воинственного монаха озарило удовлетворение.
— Раз уж мы, мой кузен, во всем пришли к согласию, — проговорил капитан, — так давайте скрепим наш союз, и пусть вечно жарится в преисподней тот из нас, кто обманет!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Господин де Туаси высаживается на Мартинике
Жак Дюпарке уже два дня поджидал в Форт-Руаяле, когда в бухту, что носила вульгарное название Кюль-де-Сак-Руаяль, означающее «Королевская задница», царственно вплыл элегантный фрегат с новым губернатором островов Иль-дю-Ван на борту.