Марионетка. Отрежь меня!
Шрифт:
Самочувствие неплохое, не могу сказать, что идеальное: иногда тошнота возвращается или беспричинная слабость с сонливостью накатывают, хотя врач довольна состоянием моего здоровья, о резус-конфликте рассуждать еще рано… Верю в лучшее: надеюсь, мой организм справится и частичка любимого мужчины не покинет меня…
Но почему-то он излишне задумчив сегодня, несмотря на отсутствие видимых проблем.
— Ты какой-то странный… Поделишься? — приподнимаюсь на локтях, заглядывая в небесные глаза.
— О чем ты? — отстраняется от меня и садится,
— Что с тобой? — внимательно изучаю его лицо.
— Спи… Пойду, поработаю немного, — наклоняется и целует в лоб, игнорируя вопрос.
— Самир? — хватаюсь за него. Такой ответ не нравится. Сейчас фантазия унесет не в том направлении и буду еще больше волноваться. — Я же не слепая.
— Отец завтра прилетает… — он чего-то явно не договаривает.
— Хм… И что такого? — не понимаю. Свекор, конечно, человек с непростым характером, вдобавок глубоко религиозен, но не заметила в прошлый визит, чтобы он цеплялся с назиданиями или давил, навязывая свое мнение.
— Не один… — поясняет, раздражаясь. — С Саидом.
Только при упоминании одного этого имени становится не по себе, а как вспомню его прикосновения, слова и всю мерзость в отношении меня — передергивает от отвращения.
«Теперь ясно, почему Мария осторожно интересовалась, как я вижу дальнейшую жизнь, если все-таки Самир решит отвезти нас с ребенком в Дубай» — она уже знала о приезде, и таким образом намекала, что столкновения с Саидом неизбежны…
— М-да… — вздыхаю. — Они ведь по делам? — уточняю. Если бы мы с Самиром могли уехать на это время — была бы счастлива.
— Отец задержится на три дня, потом заберет маму с собой, а вот братец… останется… Он вместе с женой и младшими детьми приедет.
— Зачем? — удивляюсь.
— Помощь по работе нужна, — отвечает с досадой. — Мой зам не справляется с нагрузкой, не может разорваться, особенно, когда одновременно нужно быть в двух разных местах.
— Это все из-за меня, да? — смотрю виновато. — Потому что торчишь со мной круглые сутки? И ничего не успеваешь?
— Не торчу, а ухаживаю — не подменяй понятия, — поправляет. — Я сделал выбор в пользу того, что важнее. Работой занимаюсь удаленно, но этого недостаточно.
— Буду сидеть в комнате и не выйду отсюда, — заворачиваюсь в одеяло, представляя, какое «веселенькое» проживание ожидается. Не хочу пересекаться с Саидом, ни при каких условиях.
— В этом нет необходимости: мы съедем, — заверяет муж.
— Здорово! — сажусь. — А куда?
— В ту квартиру, которую подарил тебе. Там пока ничего нет, ремонт и тот от застройщика — скучный и стандартный, но это лучше, чем здесь… Заказал мебель и все необходимое, за три дня рабочие сделают.
— То есть, придется немного потерпеть? — хмурюсь.
— Потерпеть — громко сказано, мы погрязнем в работе, дома нас почти не будет, ужин — максимум.
— И поприветствовать, когда они все приедут, — дополнила его слова. — Хорошо. Я поняла, — а про себя добавила: «в остальное время не выйду из спальни и запираться
— А теперь отдыхай и не забивай ненужностями свою очаровательную головку, — возвращает меня обратно на подушку. — Помни: твоя единственная забота…
— …наш малыш… — закончила фразу за него, улыбнувшись. Слышу это по нескольку раз на дню.
Проводила мужа глазами. Опять позавидовала сама себе. Как же мне повезло с ним: внимательный и любящий. Он мой идеальный мужчина, а главное в этой фразе: «мой».
— Снег, спи, — обернулся, ощутив пристальный взгляд. — Скоро вернусь.
— Ладно-ладно, — послала ему воздушный поцелуй.
Самир прикрыл дверь.
Я расслабилась и постепенно погрузилась в сон…
…Дернулась от прикосновения. И резко встала.
— Положи! — закричал он на меня, намекая на ребенка.
— Нет… — крепче прижимаю к себе спящего сына, боюсь расстаться с ним хоть на секунду. Боюсь, что ОН причинит вред моему мальчику, я боюсь ЕГО… Испытываю, в буквальном смысле, животный ужас, глядя в холодные, полные ненависти, глаза, пронзающие душу обжигающими осколками льда…
— Быстро! — требует и плавно наступает, загоняя в угол, словно вышедший на охоту хищник. Он — акула, я — беззащитная жертва.
Отрицательно мотаю головой. Слезы текут по щекам от творящейся несправедливости. Понимаю, что ЕМУ нужно… как и то, что помочь некому…
— Положи… — шипит, как змея, сквозь зубы, и подходит почти вплотную. Лицо искажено злостью.
— Пожалуйста… — меня трясет, паника захватила в свои сети.
Сын начинает плакать, почувствовав мою тревогу.
— Тише-тише, маленький… — целую его пухлые щечки. Не могу справиться с эмоциями, хочется выть от безысходности.
— Ребенок, — напоминает приказ. — Отдай.
Если не подчинюсь сейчас, тогда точно малыш пострадает, а так, возможно, получится с ним договориться.
Не сопротивляюсь, когда ОН забирает моего мальчика и перекладывает в кроватку. Но сын сразу заходится громким плачем, как только теряет материнское тепло. Бросаюсь к нему в желании успокоить. Сердце ноет от невыносимой боли, трепыхается раненой птицей, бьется об невидимую стену, причиняя себе еще больше мучений…
ОН не позволяет приблизиться. Сжимает меня в стальных удушающих объятиях, до хрипов и полуобморочного состояния. Вместе со мной падает на кровать. Срывает мой платок. Пытается поцеловать, обхватив лицо и надавив на щеки. До последнего стараюсь вырваться, оттолкнуть, да силы не равны… крепко удерживает…