Маска: история Меллисы де Бриз
Шрифт:
Мстительно улыбаясь, Меллиса тут же написала ответ. Она послала с гонцом двести флоринов для служанки, велела в письме немедленно сообщить место своей новой работы, с Кальяро расстаться немедленно и без скандалов. А насчёт трёхсот пистолей… Меллиса написала, что Монсеньор щедро платит лишь за сделанную работу. Деньги Симона получит по окончании своего задания. Пока пусть выпутывается из затруднений сама.
Меллиса была уверена, что Лоранс не будет за это на нее в обиде.
Прошло меньше года и карьера "Жёлтой маски" окончательно развалилась. Меллиса постаралась сделать всё, чтобы Симона навсегда исчезла с ее горизонта. Когда после двух неудачно раскрученных интриг, Симона потеряла заработок с "Маске" и укатила в Австрию с каким-то балаганом, Меллиса своей рукой вычеркнула имя соперницы из списков.
Лоранс понимала, что Симона могла бы работать в группе "масок" и дальше, ее умело скомпрометировали. И Лоранс знала и видела, кто. Но, во-первых, ей было интересно наблюдать, как Меллиса проводит свою месть. Кроме того, выбирая между двумя своими помощницами, Лоранс понимала, что Симона — обыкновенная амбициозная дрянь, крайне честолюбивая и довольно ловкая, но таких найдётся не одна тысяча. Найти замену будет нетрудно.
Вообще, после своего возвращения, Лоранс как-то иначе стала смотреть на Меллису. Ей охотнее стали поручать всевозможные встречи и роли, Лоранс не хотела долгих отъездов своей компаньонки, но говорила, что не собирается вечно держать ее в секретарях.
Они часто обсуждали подробности своих новых предприятий.
— Пора подключить тебя к какому-нибудь длительному серьёзному делу, — говорила Лоранс. — Тебе нужно сделать имя и репутацию в свете.
— Зачем?
— Затем, что ты губишь свою репутацию, живя у меня. Ты еще молода, Меллиса, но скоро может стать поздно. Тебя и так уже многие знают в Париже. И при дворе.
— Какая печаль мне от этого? — удивлялась Меллиса.
— Ты не сможешь подняться выше моего круга, останешься дамой полусвета. А я хотела бы, чтобы мадемуазель де… пока не знаю, вращалась при дворе.
— Но я не хочу. Что мне там делать?
— Нашлись бы занятия, — таинственно обещала Лоранс. Потом она стала говорить, что нужны люди в Испании. Меллисе могли бы получить дела колоссальной важности.
— Ты внешне, конечно, слишком француженка, — с лёгкой досадой говорила Лоранс. — Но при упорной работе и настойчивости ты могла бы стать чистокровной испанкой. Хватило бы нескольких месяцев. Нет, хотя бы полгода.
— За-чем? — недовольно спрашивала Меллиса.
Лоранс терпеливо объясняла, что ее величеству королеве Анне грустно на чужбине и среди ее приближённых полно шпионов. Практически, кроме своей наперсницы и камеристки доньи Эстефании королеве не с кем поговорить о родине и о своих королевских и женских сердечных тайнах. А королевские тайны это почти всегда тайны политического характера. И устроить в королеве молодую фрейлину испанку… притом, что кардинал выжил из дворца почти всех близких ее величеству людей… это было бы грандиозно. Монсеньор, разумеется, был бы всячески против, строил козни против этой безрассудно смелой, верной и преданной юной особы… Но зато как была бы счастлива королева!
Меллиса, прямо сказать, от этих планов не приходила в восторг. Жизнь комнатной королевской собачки ее не прельщала. Ни фрейлин, ни парадных платьев, ни пышных фраз и жеманного кокетства она не любила.
Лоранс утверждала, что, оставаясь искренней, естественной и непритворно честной, Меллисс завоюет гораздо большую любовь "ее страдающего величества" Анны Австрийской. Но для успеха всего предприятия надо быть искренней "по-испански". А для этого придется брать уроки, сделать родословную и документы известной, преданной королевскому дому семьи и, наконец, придется ехать в Испанию…
— Но когда ты приедешь обратно, Меллиса, ты станешь приближённой королевы! Ты сможешь оказывать большое влияние на дворцовые интриги, будешь в курсе переписки ее величества с Мадридом и австрийским двором ее брата. А главное… Англии. Это стратегически важно для Монсеньора.
Наши великие полководцы: принц Конде* и Бассомпьер* считают, что серьёзной военной компании под стенами Ла-Рошели не избежать. Иначе, пока у англичан есть поддержка в этом укреплённом гугенотском гнезде, никакие переговоры с Карлом I*, а тем более с его распрекрасным министром Бэкингемом — невозможны.
— При чём же ко всей этой мужской драке наша королева?
— При том. Сердце женщины… — таинственно возвела очи к небу Лоранс. — Говорят, ее величество меньше заинтересована в победе Франции, чем полагается доброй супруге нашего короля и католичке. И если, несмотря на то, что испанские и австрийские Габсбурги ведут давнюю войну с Англией, они вступят временно в военный союз, скреплённый общей ненавистью к Ришелье, у нас с тобой, лично, будут крупные неприятности.
Меллиса вздохнула понимающе и почти согласно.
— Но почему Испания? И почему именно я? Мне гораздо больше хотелось бы работать в Италии, у меня просто лучше бы получилось.
Лоранс всплеснула руками:
— Не сомневаюсь в этом! — саркастически сказала она. — Но тебе, милочка, придется подождать хотя бы лет десять, пока я не уйду от дел. Италией занимаюсь я! И мне вот только не доставало такой нахальной молодой соперницы!
Меллиса снова вздохнула, теперь сожалеющее, и шмыгнула носом. В Испанию ее правда не отправили, но Лоранс не отказалась окончательно от своих планов, просто выжидала момент. Меллиса прилежно, хотя и с явной неохотой совершенствовала свой испанский, училась танцам и разбирала сплетения геральдических узоров и ветвей родословных древ Священной Римской Империи*. Единственное, что приносило ей некоторую радость, то, что во время этих занятий Меллиса живо вспоминала своего дорогого друга сеньора Гаррехаса — Клоуна. И когда учитель ругал ее за галисийский* акцент, Меллиса упорно считала это комплиментом.
Но с сентября 1627 года началась осада Ла-Рошели. Полки выступили из Парижа, чтобы принять участие в настоящих сражениях. "Испанский план" Лоранс отодвигался в будущее, уступив место более мелким насущным интригам. Меллиса, сказать правду, была этому рада.
Вместе с Лоранс они покинули Париж и переехали в Сентонж*. Дю Гартр уехал гораздо раньше, еще до выхода из Парижа королевского полка и самого короля с ближайшим окружением. У графа имелись близкие знакомые в Рошфоре*, и женщинам была обеспечена прекрасная штаб-квартира в замке.