Место под солнцем
Шрифт:
— Мог бы снять с них бумагу для приличия, — проворчал Динар. — Что за мужик, а? Он даже из тюрьмы умудрялся плевать нам в лицо!
— Какая вам разница, откуда взялись деньги? — вмешался Валентин. — Она вернула долг, остальное значения не имеет.
Фуад протянул Саиду несколько пачек с банкнотами и захлопнул дипломат.
— Благодарю за услугу.
Гость кивнул, пряча деньги.
— Всегда рад помочь.
— Чем ты теперь занимаешься?
— Пока ничем, но в скором времени мне понадобится работа. — Саид слабо улыбнулся. — Три жены, Фуад, и все хотят красивых платьев и украшений. В наши дни содержание женщин обходится дорого.
— Я устрою тебе что-нибудь. Приходи в пятницу.
— Заранее благодарен.
Когда
— Не веди себя как деревенщина, — упрекнул его Фуад. — Давно пора оставить привычки бедняков в прошлом. Этот город принадлежит нам, а ты подбираешь с тарелки остатки соуса? Что о тебе подумают люди, окажись ты в приличном обществе?
— Мне это не нравится, — заговорил Валентин.
— Опять ты за свое. Когда-нибудь я выбью из тебя дурь. Не хочешь напомнить о том, что твоя почтенная матушка была ведьмой?
— Интересно, кого она затащила в свои ведьминские сети, если ты вышел таким смазливым, — на мгновение оторвался от еды Динар.
— Моя почтенная матушка была ведьмой, но дело не в этом. Мы работали с Халифом не один год. Близко дружили. Ели за одним столом. Трахали одних и тех же женщин. Мы провернули столько совместных дел, что и не перечесть. Ты знаешь его не хуже, чем я, Фуад. Он не отступится только потому, что так велел Аднан. Здесь что-то не чисто.
Фуад отставил пустую тарелку и вытер губы влажной салфеткой с едва уловимым цитрусовым запахом.
— Вот уже больше недели я не вижу Халифа и не слышу ни одного упоминания о нем. Иногда он появляется в городе, один или в компании своей шлюхи, наносит визиты вежливости, покупает разную ерунду, но ни с кем не говорит о делах. И большую часть времени проводит на вилле. Читает, спит, жрет в три горла, размышляет о королевстве, которое потерял, а по ночам резвится с мягкой подстилкой. Как я уже говорил, без Эоланты он ничего не стоит. Нужно было видеть его лицо в тот момент, когда я принес ему ее побрякушку. Прежний Халиф умер в тюрьме. Об этом я тоже говорил.
— У него не хватило духу ответить Аднану, — снова встрял Динар, успевший доесть вторую порцию пасты. — Прежний Халиф за словом в карман не лез, даже если говорил с судьей. А теперь промолчал, хотя знает, как быстро распространяются слухи.
Валентин обстоятельно дожевал остатки хлеба.
— Королем был он, а не ты, Фуад. И не только потому, что он сильнее. Он умнее тебя, меня и остальных. Когда все знали, что дело дрянь, он вытаскивал нас из передряг благодаря уму, а не силе. У него можно отобрать территории, людей, деньги, женщин. Но когда умный человек понимает, что ему нечего терять, он становится опасным противником. Надеюсь, у тебя хватит ума признать тот факт, что Халифу и раньше дорогу переходить не стоило?
— Ты трусливый щенок, родившийся в чулане грязного европейского борделя, Валентин. Сколько бы итальянских костюмов ты ни надевал, твоя сущность не изменится никогда. Халиф нашел тебя в том же борделе, где ты ублажал заезжих европейцев и арабов, купил и прирезал тамошнего хозяина, который не соглашался уступать в цене и говорил с ним неподобающим тоном, и теперь ты ведешь себя как побитая собака. Чем сильнее господин унижает и мучает ее, тем сильнее она к нему привязывается. Ливиан Хиббинс перестал быть королем после того, как я отправил его в тюрьму. И если ты еще раз поднимешь эту тему, клянусь богом — за мой стол ты больше не сядешь.
Согласно кивнув, Валентин взял свой бокал с вином.
— Хочу лишь напомнить, что мой долг — не лить мед тебе в уши, а говорить правду. Если ближайшие соратники будут обманывать короля, то рано или поздно он ослепнет и начнет творить глупости. Когда-то ты был одним из немногих, кто говорил Халифу правду, и он это ценил.
— Да, очень ценил, — закивал Фуад. — Давал мне объедки со своего стола и шлюх, которые ему надоели.
— Он нашел тебя на улице. Одолжил крупную сумму денег и обеспечил работой. Хотя мог пройти мимо, и ты умер бы от голода в канаве.
— Тогда у меня не было выбора. Я бы согласился на любую работу.
— У нас всегда есть выбор, — возразил Валентин. — Когда-то у тебя было все: жена, дети, твой господин, который без раздумий отдавал своим подопечным последний кусок хлеба и снимал с себя последнюю рубашку. Если мы нуждались в помощи, он помогал. Если мы нуждались в крыше под головой, он отдавал нам лучшую спальню в своем доме. Если мы нуждались в деньгах, он отдавал нам последний цент. Так было всегда, ты помнишь, Фуад? Все говорят, что до тюрьмы его довела алчность. Может, это и правда. Но он вышел из тюрьмы, а ты до сих пор в ней сидишь. Твоя алчность — вот твоя тюрьма. Она подведет под монастырь всех нас. Ты развелся с женой. Не видишь детей. Все, что у тебя есть — деньги и мечты о королевстве, которое никогда не было твоим. Можешь выгнать меня. Можешь запретить сидеть за своим столом. Но когда-нибудь ты потеряешь все и вспомнишь мои слова.
Фуад отложил скомканную салфетку и повернулся к Валентину.
— Не будем ссориться, господа, — попытался настроить собеседников на положительный лад Динар. — Сейчас принесут сладкое.
— Знаешь, о чем я подумал? Может, Халиф купил тебя в том борделе вовсе не для того, чтобы даровать свободу? Ему хотелось заполучить хорошенького мальчика для плотских утех? Весь город знает, что он извращенец. Так кто сказал, что нужно ограничиваться женщинами?
— Может быть, — снисходительно улыбнулся Валентин. — Скоро он отымеет и тебя. Ничего не обещаю, но попрошу, чтобы обходился с тобой понежнее. В память о давней дружбе, так сказать.
— Довольно, сукин сын. Я наслушался твоих дерзостей. Убирайся из моего дома. Ползи к Халифу и целуй ему руки, умоляя о прощении. Надеюсь, он прирежет тебя, как бешеную собаку. — Фуад поднялся из-за стола и кивнул подошедшей служанке. — Подай сладкое моему гостю и свари мне кофе. Я поднимусь в свой кабинет. У меня пропал аппетит.
***
Прикрыв за собой дверь кабинета, Фуад вышел на балкон, сел в одно из плетеных кресел и замер, изучая выстланный плитами из итальянского мрамора пол. Он впервые задумался о переезде в пригород пять лет назад, после того, как их с Насрин брак, медленно рассыпавшийся, как песочный замок на сильном ветру, развалился окончательно, но неведомая сила держала его в прежнем доме. По комнатам, в обстановке которых смешались восточная роскошь и европейская строгость, бродил призрак жены. Порой Фуад мог поклясться, что слышит ее тихий голос и мелодичный смех, чувствует аромат ее духов. Насрин была единственной женщиной в его жизни, которую он любил, по-настоящему и глубоко. Она подарила ему троих сыновей, не расспрашивала о работе, знала, когда нужно промолчать и уйти в другую комнату, занявшись своими делами. Когда он понял, что может потерять ее? Задолго до той ночи, когда полицейские явились в дом Ливия и взяли его с поличным. Но после того, как Халиф оправился в тюрьму, все пошло из рук вон плохо. В проклятия Фуад не верил, но как иначе объяснить дождь из неприятностей, обрушившийся на его голову? Он получил этот город, превратившись из глупого помощника в короля, но лишился остального. Насрин, детей, большей части денег. Многие люди Халифа перешли на его сторону, но уважения новому королю это не прибавило. В городе на него смотрели как на предателя, коим он, если отбросить все условности, и являлся.