Метод. Московский ежегодник трудов из обществоведческих дисциплин. Выпуск 3: Возможное и действительное в социальной практике и научных исследованиях
Шрифт:
Бауман З. Индивидуализированное общество. – М.: Логос, 2002. – 319 c.
Валлерстайн И. Изобретение реальностей времени-пространства: К пониманию наших исторических систем // Структуры истории. Время мира: Альманах. – Новосибирск: Сибирский хронограф, 2001. – Вып. 2. – С. 102–116.
Волькенштейн М.В. Биофизика. – М.: Наука. 1981. – 576 с.
Гегель Г.Ф.В. Сочинения. – М.: Соцэкгиз, 1932. – Т. 9. – 313 с.
Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. – М.: Мысль, 1974. – Т. 1: Наука логики. – 452 с. Гельман В.Я., Голосов Г.В., Мелешкина Е.Ю. Первый электоральный цикл в России, 1993– 1996. – М.: Весь мир, 2000. – 248 с.
Гринин Л.Е., Коротаев
Гринин Л.Е., Коротаев А.В. Социальная макроэволюция: Генезис и трансформации Мир-системы. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. – 567 с.
Дилигенский Г.Г. Российские архетипы и современность // Вестник РОПЦ. – М., 1996. – № 2. – С. 32–49.
Ильин М.В. Очерки хронополитической типологии: Проблемы и возможности типологического анализа эволюционных форм политических систем. – М.: МГИМО, 1995. – Ч. 1. – 112 с.; Ч. 2, 3. – 140 с.
Кант И. Критика способности суждения. – СПб.: Наука, 1995. – 512 с.
Клямкин И.М. Политическая социология переходного общества // Политические исследования. – М., 1993. – № 4. – С. 41–64.
Кондратьев Н.Д. Проблемы экономической динамики. – М.: Экономика, 1989. – 526 с.
Коротаев А.В., Малков А.С., Халтурина Д.А. Законы истории: Математическое моделирование развития Мир-системы. Демография, экономика, культура / Отв. ред. Н.Н. Крадин. – М.: КомКнига, 2007. – 224 с.
Ленин В.И. Философские тетради. – М.: Политиздат, 1973. – 752 с.
Марков А.В., Коротаев А.В. Гиперболический рост в живой природе и обществе / Отв. ред.
Н.Н. Крадин. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. – 200 с.
Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. – М.:
Эдиториал УРСС, 2000. – 308 c.
Фихте И.Г. Сочинения: В 2 т. – СПб.: Мифрил, 1993. – Т. 2. – 798 с.
Элиас Н. Общество индивидов. – М.: Праксис, 2001. – 330 с.
Modelski G. Long cycles in world politics. – L.: Macmillan, 1987. – 244 p.
Schumpeter J.A. Business cycles: A theoretical, historical and statistical analysis of the capitalist process. – N.Y.: McGraw-Hill book co., 1939. – 1095 p.
Wright Q. A study of war. – Chicago: Univ. of Chicago press, 1965. – 365 p.
Эффективность как переменная и как структура: К проблеме понимания и оценки «качества государства» 33
Существуют крупные направления политических исследований, при изучении и разработке которых возникает ощущение некоторой «концептуальной двойственности». На поверхности мы наблюдаем огромнейшее разнообразие подходов, методов и теорий. Но по мере погружения в проблему все труднее оказывается нащупать базовое, направляющее представление об исследуемом феномене, его смысловое ядро. Это напоминает путешествие внутрь елочного шара.
33
Исследование выполнено в рамках программы фундаментальных исследований Национального исследовательского университета – Высшей школы экономики по теме «Структурный анализ региональных политических режимов и электоральных пространств», реализуемой Лабораторией региональных политических исследований НИУ-ВШЭ.
К таким исследовательским темам относится проблема эффективности государства и власти. Существует множество гипотез по поводу факторов, влияющих на эффективность власти. Не меньшее число исследований пытаются прояснить следствия эффективности (неэффективности) власти. Наконец, имеется впечатляющее количество способов количественной оценки эффективности власти. Не хватает лишь маленькой детали – понимания того, что представляет собой эффективность власти.
Данная работа – это попытка предложить некий материал для заполнения внутренних пустот в этой проблеме. Она организована следующим образом. Во-первых, читателю будет предложен обзор литературы с акцентом на тех трудностях, которые сопровождают разработку проблемы в последнее десятилетие. Во-вторых, будет изложено авторское представление о той «опорной конструкции», которая может послужить основой размышлений об эффективности вообще и об эффективности государства в частности и в особенности. В-третьих, мы покажем, каким образом это представление может обрести форму конкретного измерительного инструмента. Наконец, будут приведены некоторые результаты эмпирических исследований.
На сегодняшний день первый распространенный подход к проблеме эффективности государства состоит в конструировании чрезвычайно широких определений, изначально предполагающих экспертные оценки и другие виды опросов в качестве измерительного инструмента. Вполне характерным примером является наиболее цитируемый в современных публикациях проект Всемирного банка «World Governance Indicators» (WGI), методология которого разработана в публикациях Д. Кауфманна, А. Крэя и М. Маструцци. Авторы определяют «governance» (правление, осуществление власти) как «традиции и институты, с помощью которых осуществляется власть в стране». Это включает: а) процесс избрания, контроля и смещения правительств; б) способность правительства эффективно формулировать и реализовывать адекватную политику; в) «уважение со стороны общества и государства к институтам, которые управляют их взаимодействиями» [Kaufmann, Kraay, Mastruzzi, 2010, p. 4]. Как справедливо отмечают Б. Ротштейн и Дж. Теорелл [Rostein, Teorell, 2008], это определение почти столь же широко, как и большинство определений политики как таковой. Само по себе характерно включение в одну дефиницию «традиций», «институтов», «процессов», «способности» и «уважения». Авторы предлагают шесть «пространственных» измерений «governance», из которых к эффективности непосредственное отношение имеют два (оба раскрывают пункт б):
• Government Effectiveness (GE) – качество предоставляемых государством услуг и степень, в которой государственная служба свободна от политического давления, качество формулирования и осуществления политического курса, а также уверенность в приверженности государства избранному курсу.
• Regulatory Quality (RQ) – способность государства формулировать и реализовывать такую политику, которая позволяет развиваться частному сектору 34 .
Как и общая дефиниция «governance», это определение (особенно в части первого индикатора) является довольно аморфным и неоднородным. Здесь и веберовская свобода бюрократии от политического давления, являющаяся, вообще говоря, функцией всей организации политической системы; неразделенность качества формулирования политического курса и качества его реализации, представляющие собой совершенно разные вещи; «уверенность» в приверженности государства избранному курсу, которая является характеристикой общества, а не государства. Фактически в этом перечне признаков заложены совершенно разные теоретические и идейные платформы понимания эффективности, механически собранные в одно определение. Наконец, определение эффективности через «качество» в значительной мере тавтологично и уж во всяком случае не дает ключей для объективного эмпирического измерения. Примечательно в связи с этим, что оценочный инструментарий группы Всемирного банка полностью отражает разношерстность в определениях: измерение эффективности сводится к интеграции в единые шкалы огромного количества оценок, сделанных в рамках разных экспертных сообществ. Так, показатели 2010 г. рассчитываются на основе 31 источника, включая рейтинги Freedom House, Афробарометра, Transparency International, индекса трансформации Бертельсманна и т.д. Не случайно некоторые авторы [см.: Thomas, 2007, p. 10] описывают итоговый результат как «смесь индивидуальных представлений» о «хорошем правительстве».
34
Четыре других измерения: Voice and Accountability (VA) – степень, с которой граждане способны участвовать в избрании правительства, свобода самовыражения, ассоциаций и свобода прессы; Political Stability and Absence of Violence/Terrorism (PV) – вероятность того, что правительство будет смещено неконституционными или насильственными средствами, включая политически обусловленное насилие и терроризм; Rule of Law (RL) – степень, с которой акторы доверяют и придерживаются существующих в обществе правил, в особенности качество принуждения к исполнению контрактов, прав собственности, полиции и судов, а также уровень преступности и насилия; Control of Corruption (CC) – в какой мере публичная власть может использоваться для получения частной выгоды, включая различные по масштабу формы коррупции, «захват» государства элитами и частными интересами. Для каждого индикатора указывается, что речь идет об экспертном восприятии указанных признаков [Kaufmann, Kraay, Mastruzzi, 2010, p. 4].