Меж двух огней. Книга 1. Шепот грядущего
Шрифт:
В этот момент в шатер вошли его самые доверенные люди: Шэньси, командир передового отряда, с грустным скучающим видом, но уверенно и с достоинством командовавший солдатами в сложных ситуациях, Цайфэнь, командир разведчиков, высокий и мускулистый, с бритой головой и ухмылкой, не сходящей с его лица, Дзаокай, учитель Алая по изучению техник Чистой Ладони, магического искусства, которое могли использовать немногие жители царства. Шэньси был одет в полный доспех со шлемом, на Цайфэне была латная безрукавка и тяжелые железные наручи. А Дзаокай же был в том же, в чем и всегда – одеяние мастера-практика Чистой Ладони Огня, из красной ткани с желтыми огненными вставками. Ему было уже сорок семь, но он еще не растерял свою прыть и легко побеждал Алая на тренировках.
– Что сказали
– Мы снимаемся? Даже толком не отпраздновав победу над мятежниками? – спросил Цайфэнь, сложив руки на груди.
– Наш шаньюй, мой дядя, оказал мне честь, даровав титул Дракона Огня, и попросил вернуться во дворец. Князь Юнгао заверил, что оставшихся мятежников возьмет на себя. Наша миссия окончена, больше здесь делать нечего – наливая вино в кубок, ответил Алай – а отпраздновать можно и в дороге.
– Что тебя убедило? Я уверен, что ты плевать хотел на своего дядю и на Юнгао – Цайфэнь внимательно следил за ним, пока Алай шел к сидению с подушками.
– Это так. Но все же, как, ни крути, дядя дорог мне, как и все вы. Насчет князя ты прав, мне он с самого начала не нравился. Но приходилось играть роль хорошего принца, не, то и эти старые дрожащие ослы, решатся пойти против шаньюя. Власть его, к сожалению, дает трещину, и кому как не нам её латать?
– Ты уходишь от ответа. На тебя совсем не похоже вот так, внезапно, сегодня, решится и уехать домой. Мы год провели, слоняясь по этим горам. И ты ни на что не жаловался. Объясни, что случилось? – Цайфэнь опустил руки.
– С какой стати мне перед вами отчитываться?! Разве дракон объясняет овцам, почему он съел одну из них? Мы едем в Мингун и точка. Подготовьте всё к отъезду и накормите лошадей.
– Алай, мы всего лишь…– начал было Цайфэнь.
– Я всё сказал! А теперь вон. У вас еще много дел – «не хватало ему тех дураков за столом, так еще и эти решили устроить допрос». Помощники откланялись и вышли из шатра. Стало тихо, и слышались лишь голоса суетившихся солдат, да ржание лошадей. Осушив кубок, он удобнее развалился на сидении и вздремнул.
Мать выглядела такой же, какой он видел её в последний раз, она стояла в саду, где любил играть когда-то Алай, и читала письмо. Дочитав до конца, она бросила его на землю, а по щекам бежали слезы. «Почему ты плачешь?» хотел он спросить её, но мать исчезла во тьме. Темно, ничего не видно. Белые точечки падали сверху, окрашивая темноту в белый свет. Но от света не стало лучше, он слепил глаза. Было холодно, и каждая снежинка, падая на него, заставляла содрогаться всем телом. Ветер свистел и поднимал вихрь, грозя унести с собой Алая. «Нужно согреть себя» появилась у него мысль «так, как учил Дзаокай». Сосредоточиться и представить, что твои руки есть пламя. «Быть единым с огнем». Он посмотрел на свои руки, но они были черными, словно их погрузили в копоть. Присмотревшись, Алай увидел, что они черны от холода. Он попытался пошевелить пальцами, но те не слушались и через секунду рассыпались словно лед. Алай закричал, но голоса своего не услышал. Белая мгла поглощала его, забивалась в рот и проникала внутрь, сжигая нутро ледяным пламенем.
– Мой принц, всё готово. Велите разобрать ваш шатер? – донесся чей-то голос из пустоты.
Алай вытер слюну со щеки, и встал с сидения.
– Да, начинайте. И вели принести, мне поесть – когда он вышел наружу, солнце уже клонилось к закату. Его личная армия из трех сотен пеших солдат, пятидесяти конных, тридцати шамканей, семидесяти лучников и десяти практиков Чистой Ладони стояла вокруг него, и ждала команды. Потери за год были едва ощутимыми, и Алаю казалось, что никто из них так и не умер в тех многочисленных сражениях. Все их лица были знакомыми, и те, что погибли, быстро забылись. Он сам настоял на небольшом отряде, которым было бы легче управлять. Мятежники любили убегать и прятаться в горах, считая, что большие армии не станут за ними идти. Но «красные дьяволы», как их называли местные, не останавливались и неустанно шли в погоню, настигая своих жертв. Пленных не брали, а тела было легче сбрасывать вниз со скал в ущелья. Солдаты его сражались яростнее, чем другие, лучники стреляли дальше и метко, шамкани наводили страх, могли взять след любого противника и убить того, пока тот спал. А практики Чистой Ладони устрашали невиданными чудесами, швыряя из рук огненные снаряды, метая камни, вздымая ветер, заставляя ручьи нестись и топить селения, и становясь прочнее железа, так, что ни одна стрела или меч не могли пробить их кожу.
Сам Алай лишь осваивал азы владением техниками Чистой Ладони Огня, и немного Металла. Дзаокай дни напролет заставлял его есть, и стоя в нелепых позах пытаться вызвать огонь из рук. На его взгляд это были простейшие уроки, но Алаю так не казалось. Ничего труднее этого не было. Дзаокай твердил, что лишь на полный желудок можно применять магические техники, так как они взамен на овладение стихиями, требовали свою цену. Когда практик использовал огонь, или воду, то тело сжигало всю потребленную еду, истощая его. Мало кому удавалось, говорил он, становится единым со стихией на пустой желудок. Еще в школе, много лет назад, Алай вместе с детьми князей, изучал техники. Дзаокай был мудрым и рассудительным учителем, терпеливым, покладистым, но иногда менялся, превращаясь в грозного человека, способного сжечь тебя за долю секунды. Узнав на первом занятии, что нужно больше есть перед уроком, Циань, толстый сын одного из вельмож, съел почти все, что находилось на кухне, даже засушенные жабры иглохвоста. На второй день учитель рассказывал о важности концентрации, где нужно было изо всех сил напрячься и представить себе бурный поток энергии, текущей через тело, и выходящий из рук. Циань был предельно сосредоточен, и напрягся так сильно, пытаясь вызвать фонтаны воды из рук, что незаметно для себя навалил в штаны. Теперь этот толстяк заменил своего покойного отца, и заседает в совете Шаньюя.
– Итак, мои верные воины! Мы неплохо потрудились за это время и заставили этих горных крыс бежать без оглядки (послышался согласный смех). Сейчас же я должен вернуться обратно, и вы будете сопровождать меня до дворца. Но не расслабляйтесь! Путь не близкий, и кто знает, что эти сволочи, подготовили для нас еще. А теперь, по коням! – крикнул он, и войско пришло в движение.
Слуга, спотыкаясь, подбежал к Алаю и принес складной стол со стулом, а другой тащил на подносе горячие блюда. Сев за стол, он наблюдал, как воины неспешно покидают деревню. «Люблю смотреть, как они маршируют», подумал он и втянул губами лапшу.
Глава 4. Север
Холодный ветер дул с севера, и по заснеженным горам то и дело кружились неугомонные вихри. Кантасу не было холодно, и весенний снег, лишь таял, имея несчастье упасть на обнаженное до пояса тело. Его серебристо-белые волосы и чистая кожа не уступали снегу в белизне, и возможно Кантас бы затерялся на этой горной вершине, если бы, не его черные кожаные штаны и бурые сапоги. Он неподвижно сидел на коленях, и терпеливо смотрел на открытую заснеженную лужайку посреди леса, куда приходят по утрам несколько мерлонгов, больших северных оленей, с массивными, заостренными черными рогами. Их белая шкура, с голубыми пятнами, помогала им прятаться от многих хищников, обитавших в этом лесу. Кантас закрыл глаза, и ровно, со спокойствием, дышал, вдыхая холодный северный воздух. Прошло уже два часа, но об усталости, или обморожении совершенно не приходилось говорить. Кантас, всего на всего, ничего не ощущал, и просто наслаждался тишиной, чувствуя внутренне, что таких моментов может в дальнейшем и не предвидится.
До ушей донеслись осторожные, почти неслышимые шаги. Кантас открыл свои яркие, голубые глаза, и медленно, не издавая ни звука, натянул тетиву длинного лука с одной-единственной стрелой.
В тени деревьев показались рога, и мирное сопение животного. «Самец». Солнце выбралось из-за туч, и осветило лужайку, особенно предательски задержавшись на той части, где сидел Кантас. Мерлонг дернулся. Кантас отпустил тетиву.
«Славный выстрел».
– Молодой господин! Кантас! – послышались крики слуги – надеюсь, у вас была удачная охота!