Между небом и землёй
Шрифт:
– Это ты, только не настоящая, а как на листочках нарисованная. Представь, что листочков, таких как в моей книжке тысячи, они фиксируют каждое твоё движение и потом показывают, быстро сменяя друг друга.
– Не хорошо это, образы неволить, - заключила она.
Стало понятным, что сниматься в кино ей не понравилось. Позже, оказалось, что и крокодил, не предел «страшности» зверя.
– В нашем мире люди видели, что-то похожее. Думаю, это и был крокодил. Здесь, он называется корчебок, - она протянула мне книгу в твёрдом переплёте, вырезанном из цельного куска выделанной кожи.
– По милости Рода не
«Что это стёб, прямая насмешка или наивность душевной простоты? Я, что так страшно крокодила нарисовал?» - размышлял я, глядя на рисованного чернилами, гадкого монстра с искорёженной мордой и горбатой спиной. Его сильные, развитые передние конечности, вырастали из похожего на вывернутую корягу туловища, переходившего в непривычный моему пониманию хвост. Этот конец тела скорее напоминал невообразимое переплетение рудиментарных отростков, истончающихся на концах, как корни. В когтях монстра застыл труп растерзанного животного, похожего на волка. Какой там крокодил, если любой хищник моего мира, будет вкусным обедом этому горбуну! «Уж не разыграно ли было девичье любопытство?» - пришла догадка, внося горечь разочарования. Мне лжи достаточно от женщин! А она спрашивала, не боюсь ли я! Ха! Да я бы в штаны наложил с таким познакомившись, даже в зоопарке!
– Вы не подумайте, что я навязываюсь.
– Она опустила глаза, задумалась, перед тем как продолжить говорить: - Я к Вам жить не прошусь... но услышать о том, что в другом мире делается очень хочу!
Не играет она, я почувствовал искренность её слов и окончательно растаял, рядом с простым женским любопытством. Сидя на кухне, я был готов бесконечно отвечать на вопросы. В комнату вернулись девочки и мать, они тоже, молча, заслушались моими рассказами. А за окном лил дождь.
– Сенечка, отдыхать пора. Гость устал нас весь вечер развлекать. Проводи Михаила. Вам благодарность безмерная от нас всех, - сказала Дарья Кирилловна.
– День, как праздник прожили.
– Я боюсь, что Вы оставили в своей коробочке...
– прошептала Есения у порога комнаты, где я ночевал, - возможно, часть меня. Вы можете её отпустить?
– Конечно.
Я вынул из кармана телефон, нажал кнопки, после чего показал ей выключенный, пустой экран. Она сразу заулыбалась, уверенная, что угроза её «целостности» миновала. На самом деле, обманывая её сейчас и оставляя себе на память её видео в цифровом формате, я очень хотел встретить такую же бесхитростную девушку дома. Ну, точно постарше, обязательно повыше, да что там! Весь вечер я ловил себя на том, что любуюсь именно ею, такой – какой могла быть лишь она.
– Простите, за просьбу и сладких снов!
– И тебе спокойной ночи.
Она улыбнулась, задержавшись на мгновение у порога спальни, и скрылась за шторкой.
Глава 6
Только ни спокойной ночи, ни сладких снов я не увидел. Послышались, пьяные голоса и энное количество мужиков, потревоженных дождём, пришли с требованием пищи и зрелищ.
Пищу, конечно, им подали и вино, а вот поглазеть на меня они ввалились, даже не пожравши.
– Михей, хватит дрыхнуть! Пойдём, с нами посиди!
– Отстаньте, а? Я спать буду!
– Почто как купчиха чванишься? – трое принялись упрекать меня наперебой,
– Вставай!
– Тебя все ждут.
– Волошин сам пришел, слово сказать тебе хотел, а ты...
Думал я послать всех подальше и Волошина туда же. Да, только жалко, девчонкам в спальне рядом нежданные гости своими басистыми уговорами заснуть совсем не дали бы.
– Ладно, пошли, потолкуем. – буркнул я, а про себя продолжал занудствовать, преодолевая нежелание вставать с постели, - «О чем мне с этой пьянью разговаривать? Достали уже!» - Я встал, протянул руку за штанами, мужики перекидывались примитивными шутками. Рассчитывать на то, что они деликатно выйдут, предоставив мне время одеться, смысла не было.
– Ты смотри!
– Это чего?
– Портрет чей-то! – после этих фраз в комнате разом повисла тишина. Я развернулся к ним в пол оборота, всё ещё не управившись с ширинкой на джинсах, типа, - «Чего замолчали?» - и тут до меня дошло, что именно привело их в замешательство – мои сине-красные боксеры с женским лицом на задней части. – «Чтоб тебя, Ритка, с этим подарком!» - вспомнил я историю их появления, вместе с последней подружкой. И почему, я их носить принялся?
– Так в нашем мире положено, - услышали мой ответ притихшие «наблюдатели», когда я, спрятав образ красотки за синей тканью джинсов, стал искать в сумке свежие носки.
– У нас мужики рисунки на трусах носят… - я замялся, придумывая логическое завершение своему объяснению, а голова, словно никогда не сочиняла ложь, отказывала напрочь, - на удачу… - мямлил несуразицу мой язык.
– Как баба на сраке может удачу принести? – Они принялись гоготать как гуси, - Егорыч, ты и нам такую красотулю на исподнем намазюкай. Глядишь, завтра всё в два раза выгодней продадим.
После того как местный «зодчий» обещал им, чтоб бельё не портить, прямо на самом светлом участке кожи по девахе нарисовать они уже от хохота только что по полу не катались,
– Чудик ты, Михей, - заверяли они, утирая от смеха слёзы, - удачу мыльный камень дарует, а ты как дитя в небылицы веришь!
– Не верю я. Просто это подарок. А я человек практичный, вещами не разбрасываюсь.
– И кто ж тебе трусы дарит? – их вопросы раздражали не меньше басистых раскатов смеха.
– Может попробовать твою удачу стрелой или дубиной испытать? – продолжались подначивания.
– Да ну вас!
– Жар от смущения достиг моих ушей, от чего я был близок к бешенству. А селяне не унимались:
– Дорогой небось подарок?
– Конечно. Они же импортные, дизайнерские, - нёс я полнейшую ахинею, с трудом преодолевая раздражение с примесью препротивного, не свойственного мне смущения. От досады, пнул сумку. Присутствующие притихли.
Вопреки моему невнятному лепету пресловутое смущение, душившее меня, стало, как назло, понятно каждому находящемуся в комнате. Я старался отвлечь их от собственной персоны с пылающими ушами и, про себя, срываясь на многократный мат, вслух старательно выстраивал предложение без иностранных слов, - Не на родной земле штука сшита была.
– И что? Там все такие носят?
– Не все, конечно.
– А почему не на груди, например?
– А у них там тенденция - при большой опасности всё время задницы спасать, - вспомнил я особенности страны-производителя данного изделия.