Мир-Цирк. Город Барабу. Песнь слона
Шрифт:
— А Многопалый и Мисор?
Взводный пожал плечами:
— Подгорели немного, но еще живы.
Солдат снова уставился на окрестности:
— Жаль. А что бомбометатель?
— Ни кусочка не осталось. — Взводный выбрался из окопа. — Будь настороже, если не хочешь, чтобы такая бомбочка постучалась в двери твоего дворца. — Он встал. — Пришлю сменщика до рассвета.
Оператор датчика указал на мертвого наемника:
— А как с ним?
— Он тебе мешает?
— Нет.
— Мы выступаем утром. Захвати его бумаги, прежде чем закопаешь окоп, и сдай писарю.
Взводный исчез в ночи, а двое часовых избегали смотреть в глаза друг другу. Наблюдатель повел стволом в сторону мертвого метателя ножей. Во время нападения этот человек просто вышел из-за дерева и бросил клинок в окоп, попав Т'Дулне в грудь. А потом он просто потрясенно стоял, даже не пытаясь убежать. Солдат покачал головой, отвел взгляд от мертвеца и снова начал вглядываться в тени.
Предсказательница покачала головой:
— Бесполезно, Алленби. Арваниане не люди; их будущее неясно. Я не вижу их.
Фокусник согласно кивнул:
— Все верно. Они не люди; их разумы закрыты от моей силы.
Алленби посмотрел на две тени, потом повернулся к третьей.
— Ну, Пейнтер?
Тот пожал плечами:
— Если так пойдет и дальше, с нами будет покончено за месяц. К нам присоединяется все больше народу — особенно после того, что произошло в Тарзаке, — но у нас нет времени на обучение и нет снаряжения. — Пейнтер вздохнул. — Могу предложить только последовать на Запад за цирком и начать обучение заново.
— А пленник, Пейнтер? — заговорила предсказательница. — Возможно, имея пленника, мы можем многое узнать об арванианах…
— Нет! — Пейнтер отвернулся от предсказательницы и посмотрел в глаза Алленби. — Арваниане уже сражались в таких войнах, и две попытки захватить пленных стоили нам больше двадцати мужчин и женщин… У нас больше нет времени, если мы хотим еще хоть что-то спасти.
Через несколько мгновений после выхода на орбиту Момуса арванианские наемники под командованием Наавона Дора посадили челноки возле Тарзака, Аркадии, Куумика, Мийры и Риса, основных населенных пунктов и узлов дорожной сети. Несмотря на сопротивление, все пять городов были захвачены, и адмирал Садисс посадил в Тарзаке марионеточный режим и объявил его законным правительством Момуса. Шестой отряд арванианских войск на катерах на воздушной подушке и самолетах-истребителях начал зачистку сельских местностей, отыскивая партизанские отряды. Всего через девять дней остатки Вооруженных Сил Момуса — менее трети от первоначальной численности — сумели бежать в Аноки и спастись под покровом шторма на рыбачьих лодках. На утро десятого дня Наавон Дор объявил, что на Центральном континенте наведен порядок.
Высоко над клиновидным строем катеров на воздушной подушке, несущихся над спокойными синими водами Западного моря, командирская машина Наавона Дора — один из челноков с "Меча" — заложила вираж, чтобы проверить датчиками островок, появившийся на горизонте, когда войска приблизились к почти необитаемому континенту, который мо-мусиане называли Западным. Наавон посмотрел на девственные джунгли, потом вышел из кабины и вернулся грузовой отсек. В большом отсеке помещались командный пункт, медицинская часть и узел связи. Работники командного пункта хмуро сидели за своими пультами, равнодушно корректируя уже отрегулированные настройки. Из задней части отсека доносились рыдания флейты Госса. Наавон подошел к экрану, отделявшему их с Госсом каюту от грузового отсека, и заглянул в дверь. Растянувшись на койке, Госс играл на флейте, пристроив под рукой большой коричневый кувшин.
— Госс!
Великан опустил инструмент и обратил на дверь затуманенный взор.
— Привет, завоеватель! — Госс поднял голову и присосался к кувшину. Закончив, он вытер губы рукавом мундира, потом рыгнул. — Нашли ли мы уже неуловимого неприятеля, о могучий вождь?
— Госс, ты что, ума лишился? Да за такое и казнить можно. Что это за пойло?
Госс встряхнул кувшин:
— Это? Местное средство от укоров совести. Называется "заболонное вино". — Он сделал еще глоток, потом протянул кувшин. — Хочешь глотнуть?
Наавон взял кувшин и принюхался:
— Госс, это убьет тебя раньше, чем мне выпадет шанс подставить твою тушу расстрельной команде.
Госс сел, отобрал у командира кувшин и хлебнул еще.
— Хорошая штука. Помогает забыть, чем мы тут занимались последние десять дней. Жаль только, что весь батальон не может упиться вдрызг: было бы кстати.
Наавон сел на койку напротив Госса:
— Говори. Что за демон терзает тебя на этот раз?
— Садисс. Этот тип мог бы и бриллианты превратить в грязь. — Наавон опустил глаза. — Да, Наавон, ты знаешь, о чем я говорю. Все твои солдаты говорят то же самое. Ты видел, что славная "Освободительная Армия" Садисса сделала с тем городом? По-моему, Порс, да?
— Не знаю. Наверное.
Госс снова выпил:
— Не имеет значения, верно? Все эти грабежи и убийства — просто часть величественного плана Военачальников, так? В масштабе мироздания просто несколько песчинок уничтожают немного других песчинок?
— Командир? — Наавон поднял голову. В дверях стоял адъютант.
— Что?
— Мы приземлились. Приборы что-то засекли у подножия маленького плато в нескольких минутах отсюда.
Госс засмеялся:
— Клянусь любящими богами, Наавон, теперь мы их поймали! Торопись отдавать приказы. Это так же забавно, как стрелять ребятишек на школьном дворе…
— Довольно, Госс! — Наавон повернулся к адъютанту. — Я буду через минуту. — Ординарец кивнул и вышел. Под взглядом Наавона Госс снова растянулся на койке, высосал остатки из кувшина, опустил его на пол, закрыл глаза и захрапел.
— Госс, ты дурак, — прошептал Наавон. — На войне наемник не бывает на правой или неправой стороне. Наемник просто на стороне платежных ведомостей. — Наавон опустил голову и посмотрел на палубу.
Я твержу этому профессиональному солдату стандартную дребедень, которую скармливают новобранцам, и даже сам в это не верю.
Момусиане сражались храбро, если не искусно. То немногое современное оружие, которым они обладали, было снято с тел убитых наемников. Остальные сражались, чем могли: зажигательными бомбами, ножами… Наавон улыбнулся, вспоминая ночь в городе… как бишь его… Рис. На арванианские позиции полетели стрелы. Стрелы! Первым порывом было засмеяться, и все засмеялись кроме пятерых, пронзенных деревянными стрелами.
Наавон покачал головой. Приказ Садисса был четок: вырезать защитников всех до единого. Не щадить. На планете не должно остаться противников его "Освободительной Армии". Возможно, для этого хватило бы одного залпа тяжелого орудия — самое большее двух, — будь местность равнинной. Но на Западе, с его труднопроходимыми горами и густыми джунглями, момусиан придется разыскивать по одному, а такие поиски требуют много времени. От батальона потребуется гораздо большее, а солдаты уже давно не воспринимали данную работу как войну, в которой есть хоть клочок достоинства.