Мир культуры. Основы культурологии
Шрифт:
люди уже при жизни заказывали свои скульптурные
изображения. Они не обязательно должны были быть
в
человеческий рост: можно было иметь изображение
только головы или небольшую скульптурку — до 12
см.
Заказывались и складывались в гробницы и
изображения самых близких умершему людей. Такие
фигурки — ушебти — должны были сопровождать
человека в его загробной жизни. В захоронениях
часто находят
заказывались не только потому, что человек хотел
обеспечить себе на том свете встречу с женой, но и
Аменхотеп и Раннаи
потому, что семья считалась священной, и каждый
человек должен был оберегать семейный мир при жизни. Примером в этом ему
служила божественная семья: бог Осирис и его жена Исида. Ее изображения с
младенцем Гором на руках считаются предшественниками живописных
изображений мадонны с младенцем.
Особенно реалистичны изображения животных:
многие из них считались священными, а это
исключало символичность в их изображении. И
вообще в рисунках и рельефах постоянным было
стремление к максимальной полноте передачи
окружающего мира, поэтому люди показаны в двух
проекциях: лицо, руки и ноги — в профиль, глаза и
плечи — анфас, и мы видим каждое изображение как
бы
с двух сторон. Художник показывает видимое не так,
как оно воспринимается нашим глазом, а так, как оно
представляется ему. Он совмещает в одном
изображении разные точки зрения на предмет.
Именно это позволяет художнику подметить и
передать в портрете типические черты, подняться на
Фараон Тутанхамон с
высокий уровень обобщения, достигнуть большой
женой. Сцена в саду
выразительности.
Египет оставил человечеству богатейшую по своему объему литературу. Так
же, как и все стороны духовной жизни, она связана с заупокойным культом. На
стенах усыпальниц и на саркофагах запечатлевались сначала только заклинания, а
потом и “жизнеописания” умерших. В них перечислялись имущественные дела, а
150
также достоинства похороненного. В гробнице пишут, например, что умерший был
“любим своим отцом и хвалим матерью”, что он подавал хлеб и одежды
нуждающимся. “Я — тот, кто говорит благое и сообщает желаемое. Никогда не
говорил я дурного властелину против каких-либо людей, ибо хотел я, чтобы было
мне хорошо перед Богом Великим”,— говорится в одном жизнеописании.
Эти надгробные надписи были первыми биографиями: на плите не только
увековечивали имя, но и называли все титулы и должности покойного, здесь же
были списки жертвенных даров, которые ему предназначались. Со временем,
прославляя
перед фараоном, отношение фараона к умершему. Например, надпись в
усыпальнице жреца Шеши гласила:
"Я творил истину ради ее владыки, я удовлетворял его тем, что он желает: я
говорил истину, я поступал правильно, я говорил хорошее и повторял хорошее. Я
рассуживал сестру и двух братьев, дабы примирить их. Я спасал несчастного от более
сильного... Я давал хлеб голодному, одеяние нагому. Я перевозил на своей лодке не
имеющего ее. Я хоронил того, кто не имел своего сына... Я уважал отца моего, я был
нежен к матери. Я воспитал детей их" [248, с. 25].
Помимо культовой, существовала и светская литература, в которой
сохранялись традиционные сюжеты и жанры: любовные стихи и песни,
восхваления, сказки, повести, поучения. И поэзия, и проза осуществлялись в
ритмизированной форме, как, например, поучение писца своему сыну. Понятия
авторства не существовало, исключения касались лишь поучительной литературы.
Как высоко ценились авторы различных поучений, можно прочесть в одном из
папирусов [там же, с. 102—104]:
...Они не строили себе пирамид из меди
И надгробий из бронзы.
Не оставили после себя наследников,
Детей, сохранивших их имена.
Но они оставили свое наследство в писаниях,
В поучениях, сделанных ими...
Построены были двери и дома, но они разрушились,
Жрецы заупокойных служб исчезли,
Их памятники покрылись грязью,
Гробницы их забыты.
Но имена их произносят, читая эти книги,
Написанные, пока они жили,
И память о том, кто написал их,
Вечна...
(Пер. А. Ахматовой)
Сохранились очень глубокие по содержанию и мысли поучения. Например, в
одном из них царь призывает сына безжалостно относиться к мятежникам,
151
остерегаться черни, приближать к себе человека по его заслугам, не наказывать
несправедливо, заботиться не только о вельможах, но и обо всех подданных. Он
говорит об ответственности, которую налагает сан на царя, о том, что лучшая память
о правителе — его благие поступки, которые становятся залогом оправдания на суде
богов, где добродетель ценится выше, чем пожертвованный “бык злодея”. Таким
образом, мы сталкиваемся едва ли не с первым в мире изложением основ морали и