Мне спустит шлюпку капитан
Шрифт:
Из аптеки мама вернулась быстро с какими-то двумя пузырьками мутной жидкости.
– Давай, раздевайся! – сказала она. – Становись на пол вот на эту клеёнку! Давай, сказала! Что ты возишься?! Вела бы себя прилично – не заболевала бы всякой заразой! Не было б у тебя матери, я бы посмотрела, что бы ты делала! Трусы тоже снимай! Что ты закрываешься?! Чего я у тебя не видела?! Закрывается она… руки убери, говорю! Значит так… Надо сперва одной жидкостью обтереться, далее – второй, сразу после первой, пока не высохла. Далее – стоишь тут двадцать минут на этой клеёнке, пока не подсохнешь вся! Потом оденешься.
«Господи! Да за что ж такое наказание?! Откуда у меня чесотка?! Вообще-то чесотка бывает между пальцами рук. Мы же проходили чесоточных клещей по зоологии! Почему тогда чешутся ноги?! А потом ещё стоять совершенно голой в центре комнаты… Мамочки! Как хочется удавиться!»
Первая жидкость в зелёной бутылке из-под лимонада была какой-то странной. Она была прозрачная, похожая на воду, но по коже не скатывалась, а клеилась к ней. Она была без запаха. Кожу не щипало, но стало холодно. Залезть бы под одеяло да накрыться бы потеплее с головой… Только первая жидкость оказалась даже не цветочком, а бутончиком! Мама налила в ладони и стала растирать по телу Аделаиды «вторую» жидкость… Вот это был ужас! Аделаида за секунду вся завоняла тухлыми яйцами! Пары лекарства лезли в глаза и щипали их. Вдохнуть тоже стало невозможно. Аделаида отворачивалась, как могла, делала глубокий вдох и снова поворачивала голову на место.
– Не крутись, слушай! – мама дёрнула её за руку, как бы поворачивая на место. – Для тебя стараюсь, а ты ещё дрыгаться будешь! Ты не понимаешь, что это специальный газ выделяется – сероводород. Он заходит под кожу к чесоточным клещам и клещи от него задыхаются и гибнут!
«Да… клещи гибнут… я быстрее этих клещей задохнусь…»
– Всё, ладно, закончили! Не дрыгайся! Теперь стой вот так и не шевелись.
Аделаида так и стояла на клеёнке совершенно голая и высыхала «при комнатной температуре», На коже, от холода покрывшейся гусиной кожей, выпали отвратительные прозрачные кристаллы. Они облепливали каждый волосочек и делали кожу шершавой и противной. Надеть пижамку прямо на такое тело было невозможно!
В комнату заглянула мама. У неё был вид человека очень удовлетворённого своей работой. Она, окинув Аделаиду с головы до ног презрительным взглядом, почему-то с необъяснимой радостью сообщила:
И вот так надо теперь лечиться десять дней! В следующий раз будешь знать, как ходить к дворничихе в гости! Чтоб твоя Кощейка сдохла! – торжественно резюмировала свою речь мама.
В школе перед уроками Аделаиду рассматривали не хуже племенного рысака.
– Такое я знаю, но не очень. Я лучше знаю, когда прыщи на лице выскакивают! – Светка, у которой старшая сестра училась в восьмом классе, действительно знала всё:
– Прыщи на лице выскакивают, когда девочка становится женщиной! – торжественно возвестила Светка и, круто развернувшись на каблуках, пошла к своей парте. Пол класса уставилось на неё, открыв рот.
Олька вошла в класс последней. Они с Аделаидой ещё в садик ходили вместе. А когда Аделаида пришла в новую школу, они оказались в однм классе. Олька не слышала таинственных, с тёмными намёками заявлений Светки, и поэтому прямо с порога брякнула:
– Ого! Это на что у тебя такая аллергия?!
– Это не аллергия, – Аделаида готова была провалиться сквозь землю, – это… это – чесотка!
– Ты что, Лазариди, чокнутая?! Чесотка на лице не бывает! Это кто тебе такое сказал?! У меня тоже такое было от куриных яиц, и врач сказал, что это а-ллер-ги-я! Запомни! Таблетки дали, и за два дня прошло! Правда, от них спать хочется!
– Да? – Аделаида не знала что сказать. – А мама говорит – чесотка…
– Не веришь, ну, так чешись сколько хочешь! – фыркнула Олька и, грохнув крышкой парты, с размаху уселась на место.
И Аделаида чесалась. Прямо как Олька ей пожелала, так и чесалась. Она бы ни за что не рискнула сказать маме, что у Ольки тоже такое было, что ей дали таблетки и всё прошло… Да лучше она ещё девять дней постоит голая, окутанная ароматом тухлых яиц, чем мама наметит ей очередного врага в лице Ольки.
Глистов у Аделаиды мама тоже пугала клизмой. Мама опытным глазом паразитолога сразу определила, что это не что иное, как «власоглавы», но папа не понимал, что это от старославянского «влас» то есть – их голова похожа на «волос» и принципиально называл из «власо-глазами»:
Вот заползут они тебе ещё и рядом в другое место, из которого писяешь, и это, как его… хм… хм… – засмущалась мама, но, понимая, что должна просвещать дочь, сделала над собой усилие и продолжила:…отложат яйца, размножаться внутри в тебе, в твоём теле, тогда я посмотрю на тебя! Ходить не сможешь! Всё у тебя между ногами воспалится и будет гореть. Что значит: руки не любишь мыть – инфекцию себе занесла! То у тебя чесотка, то аскариды!
«Власо-глазов» лечили не десять дней, как чесотку, а месяц, чесночными клизмами по два раза в день – утром и вечером. Куда было англичанам, которые «для профилактики» всаживали себе каждую неделю по клизме, мечтать о таком счастье!
У Аделаиды постоянно что-то происходило: то упала и растянула себе большой палец, то после гриппа воспалились глаза, то простудила уши, то отравилась тушёнкой, то стали болеть колени. Но больше всего маму раздражало, что у Аделаиды страшно выпадали волосы. От шикарной копны чёрных волос остался куцый, секущийся хвостик:
Везде! Везде по всей квартире только твои волосы! – опять мама нервничала! – У меня сил уже больше нет! Хожу за тобой и подбираю, подбираю… Всю квартиру загадила! Это ж невозможно! И перхоть твоя мне уже надоела!
Аделаиде было ужасно неловко, что у неё страшная перхоть, выпадают волосы, и что она вообще доставляет маме столько хлопот и неприятных минут. Мама все лечила её, лечила. «Медицинская энциклопедия» стала её настольной книгой. И тут ещё мама приволокла толстенную, жёлтую елду, которая на поверку оказалась трудом известного в позапрошлом веке доктора Платена, написанным старинным шрифтом, где в конце каждого слова стоял «Ъ». Этим источником теперь мама стала пользоваться даже чаще, чем «Медицинской энциклопедией». Лечение-таки оказывало эффект. Чесотка вроде бы прошла, зато от перхоти ничего не помогало. Ни толчённый лист бегонии в карманах халата, ни обёртывание колен чертополохом. Гут кто-то маме от души посоветовал обмазать Аделаиду «натуральной иранской хной». Дескать, «натуральная иранская хна» ну о-о-чень помогает от всех бед.