Модификаты
Шрифт:
Ставшее ненавистным лицо с широкой торжествующей улыбкой возникло надо мной, закрывая от бьющего в глаза яркого света.
— Не надо, — каркнула я.
— Замолчи, — последовал приказ, и мой язык будто прилип во рту. — Доктор, я должен повторять?
Я хотела бороться, отчаянно, но сознание отказывалось подчиняться мне, полностью оказавшись под чужим контролем.
— А вот теперь, когда мы одни, София, ты сделаешь все, что я скажу, — Снова команда, которой у меня не было сейчас способности сопротивляться. И ее не будет еще несколько часов, за которые произойдет непоправимое.
— Сделаю, — промямлила покорно.
— Вот и замечательно, звезда моя. Вставай.
Я подчинилась, ощущая себя марионеткой, послушной рывкам неразрушимых нитей.
Бережно, отвратительно бережно Тюссан поддержал меня, направляя еще нетвердо стоящую на ногах к блоку управления камеры, в которой только что я лежала.
— Вноси в настройки Компенсатора изменения по длительному программированию психики, — последовал новый приказ.
— Пожалуйста, не надо, — заскулила я, бессильно заплакав, пока руки сами потянулись исполнять. Лишь меньшая часть сознания сопротивлялась, большая хотела, действительно хотела сделать то, чего требовал капитан.
— Настройки. Немедленно, — жестко подхлестнул меня он.
— Ненавижу тебя, — пробормотала, при этом отодвигая защитную металлическую штору, скрывающую нужную часть блока управления, и прокалывая палец о едва заметную иглу.
— Не меня, милая, — усмехнулся Тюссан за моей спиной. — Ты себя ненавидишь. А меня ты будешь любить. По крайней мере, очень станешь стараться. Выхода-то у тебя нет.
— ДНК опознано, — сообщил приятный неживой голос. — София Старостина, высший уровень допуска к настройкам программирования РСФ-1000. Желаете внести изменения?
Нет. Нет, я не желала, ни за что.
— Желаю, — вместо этого донеслось из моего рта, будто он был чужим. — Меню доступа к нейропрограммированию.
— Вот и умница, моя послушная полезная девочка, — торжествующе мурлыкал Рожер мне в затылок, пока я обрекала каждым новым активированным параметром сотни людей на участь таких же марионеток, какой сейчас являлась и сама.
ГЛАВА 12
Плаксивость и чувство беспомощности стали сменяться холодным гневом по мере того, как пропадал эффект воздействия Компенсатора на разум. Больше всего я боялась, что Тюссан именно на мне проверит правильность новых настроек, и тогда я уже на неопределенное время стану его марионеткой. Существом, что все прекрасно осознает и способно мыслить как прежде, но бессильно противиться чужим приказам. Я бы даже бездействовать не смогла бы, выбрав полную пассивность в качестве отказа и протеста. Но капитан завернул меня, обнаженную и трясущуюся не столько от прохлады медотсека, сколько от осознания происходящего, в термоодеяло и лично препроводил обратно в свою каюту. Но одну не оставил. В углу обосновался Модификат, черный цвет чьей скаф-пленки указывал на принадлежность к безопасникам и чьего имени я не помнила.
— Наблюдать, — отрывисто приказал Тюссан ему. — В разговоры вступать строжайше запрещено.
Парень вышколенно кивнул и расположился в кресле, становясь похожим на неподвижного истукана, неотрывно следящего, однако, за любым моим движением.
— Отдыхай, София, — более мягкий, но все равно приказ, адресован был уже мне. Капитан укрыл меня до подбородка и, нисколько не смущаясь присутствием постороннего, наклонился и прижался губами к виску, отчего я съежилась в ужасе и отвращении.
— Ты же умная, звезда моя, и должна понимать, что я не сделал с тобой ничего сверх необходимого, — прошептал он у моей кожи, уловив непроизвольную реакцию тела на него. — И даже этого можно было бы избежать, поведи ты себя правильно изначально. Так что тебе некого винить, кроме себя. Ведь так?
Я послушно кивнула, невидяще глядя в стену перед собой, потому что находящаяся под воздействием часть моего сознания сейчас согласилась бы с чем угодно. Но была и другая, что рвалась и буйствовала, крича, что я никакая не умная, а полнейшая дура, к тому же бесчувственная, отказавшаяся слушать собственную интуицию. Хотя ерунда все это. Я попала в ловушку без выхода, как только поднялась на борт "Ковчега". Так что нельзя признавать себя ни в чем виноватой. Я совершенно ни в чем не виновата. Не я задумала лишить свободы воли столько людей, не я упорно двигалась к этой цели, не я, в конце концов, создала проклятый Компенсатор. На несколько мгновений я вдруг люто возненавидела родителей с их амбициями, чертовой гениальностью и абсолютной верой в то, что все, что ни создается — к лучшему. Непоколебимой уверенностью, что все их творения будут использованы лишь во благо, и игнорированием того, что существует непреложный закон бытия, гласящий, что за все однажды придется платить, и если есть светлая сторона, то просто не может не существовать темной. Да, они осознали это и заплатили. Дороже некуда, но это уже ничего не меняло. Что может быть ужаснее для родителя, чем понимать, что твой ребенок вырос чудовищем, причем таким монстром сделал его именно ты сам. Но нельзя развернуть обратно лавину, хотя надо отдать им должное: поняв, что натворили, они попытались свести к минимуму возможный вред. Но мне-то от этого сейчас не легче. Почему они не стали упорно кричать во всеуслышание о проблемах, к которым может приводить генное вмешательство и модифицирование, а предпочли отгородиться и пустить дальнейшее развитее ситуации на самотек? Почему они просто остановились и свернули все работы над тем же Компенсатором? Ведь, возможно, со временем им удалось бы создать новую модель, лишенную недостатков первоначальной. Но вместо этого они не нашли ничего лучше, чем отречься от науки в принципе и удариться в религию к концу жизни. А с другой стороны, они ведь были просто людьми. Со всеми вытекающими. С неуемной жаждой новых знаний и головокружением от открывшихся перспектив. С тщеславной уверенностью, что творят великое благо для всех. И просто испугавшиеся, когда каждое из сотворенных ими благ оказалось с изъяном. Жолио-Кюри ведь тоже создавал атомную бомбу с чисто научной целью и был поборником мира во всем мире и разоружения.
Капитан вернулся спустя три часа и жестом отпустил моего надзирателя. Думать, что он успел натворить за эти часы, я пока отказывалась во избежание очередного приступа отупляющей вины. Как ни в чем не бывало, Тюссан скользнул по моим ногам ладонями, забираясь под одеяло, как часто делал прежде. Хоть я и старалась сдержать острую реакцию, но тело, помня о причиненной боли, среагировало само собой, и я буквально метнулась к стене, вжавшись в нее спиной.
— Уже отпустило, звезда моя? — усмехнулся капитан немного разочаровано. — Быстро. Жаль, я рассчитывал на примирительный секс. Не совсем добровольный, конечно, но по-другому я его, очевидно, получу от тебя еще не скоро.
— Если речь действительно о добровольности, то уже никогда, — хрипло отрезала я.
— Не зарекайся, милая, — насмешливая расслабленная улыбка не покидала его лицо, когда он приказал переместиться креслу и опустился в него, вытягивая свои длинные ноги и укладывая на подлокотники руки. Те самые руки, что совсем недавно методично и бесстрастно крушили мои кости и внутренности, нанося достаточное количество повреждений, чтобы воздействие Компенсатора было в нужной степени продолжительным и углубленным.
— Как ты узнал? — задала напрямую главный волновавший меня вопрос.
— О вашем фамильном секрете с Компенсатором? Веришь ли, совершенно случайно, — с готовностью ответил Тюссан, будто и сам давно мучился желанием пооткровенничать со мной. — Я на самом деле сейчас ощущаю такое облегчение, Софи. Знаю, ты уже создала у себя в голове образ меня как некоего чудовища, коварного ублюдка и сдвинувшегося по фазе тирана, одержимого идеей захвата власти на отдельно взятом корабле. Прямо все, как в старых фильмах ужасов, верно, детка?
— Не называй меня так больше, — не выдержав, повысила я голос.
— Как скажешь, Софи, — поднял ладони в примирительном жесте капитан, продолжая улыбаться, а у меня аж нутро сводило от открытости и безмятежности этой улыбки. Сколько раз я покупалась на это? — Ты ошибаешься насчет меня и моих мотивов, дорогая. И я намерен полностью перед тобой открыться и просто уверен, что ты поймешь и примешь, что все мои поступки и действия не случайны, а так же не коварны и не несут ни капли излишней жестокости, как может показаться на первый взгляд. Мы еще будем друзьями, Софи, и гораздо больше. Ведь согласись, в общем и целом у нас все было весьма и весьма неплохо, а теперь, когда не останется никаких тайн, может стать просто идеально.