Модификаты
Шрифт:
— Только не опять, — выдохнула якобы возмущенно.
— В чем дело? — раздраженно нахмурился капитан, который, видимо, уже мнил работу на сегодня завершенной. — Такое уже происходило?
— Ну, не до такой степени, но он, случалось, барахлил, — "призналась" я и направилась за дроном. — Сейчас изловлю его, и надо техникам сдать.
— Раньше нужно было об этом побеспокоиться, Софи, — уже откровенно зло рыкнул капитан. — Стой тут, я сам. Не хватало тебе еще покалечиться.
Да-а-а. Я, конечно, могла и ошибиться по полной, и пришлось бы топать за испорченной техникой самой, но, насколько я уже поняла, у нас тут снова был активирован режим "идеальный парень", так что капитан потрусил за шарахающимся из стороны в сторону дроном, а я ломанулась к Компенсатору. Отодвинуть кулису — секунда, раздавить, просыпать, закрыть — еще три. Бегом вернуться на место и невозмутимо привалиться спиной к переборке — еще несколько мгновений. Даже дыхание успела выровнять, вот только с упорно выступающим холодным потом ничего поделать не могла. Понимание того, что достаточно будет кому-то взглянуть на запись, и все, пропала я, пробирало изморозью аж до костей. Единственная моя надежда, что никто не станет этого делать. А смысл? Я же нахожусь под контролем самого капитана, что может быть надежнее. Изловив моего мини-помощника, Тюссан вернулся едва ли больше чем через три минуты и застал меня дожидающейся его со скучающим видом. Надеюсь, что так, и мои глаза не сверкают лихорадочным блеском осознаваемой вины.
— На сегодня все? — Рожер всмотрелся в мое лицо, как мне показалось, гораздо пристальней прежнего, но я имела вполне уважительную причину не выдержать его взгляд и покорно опустить глаза, кивая. — Идем отдыхать.
Конечно, идем. Сделал дело, как говорится… Шагая по коридору, я отказывалась радоваться повторной удаче. Нет уверенности, что все уже получилось, да и чему тут радоваться? Тому, что я уничтожаю наследие своих родителей, лишая, возможно, кого-то шанса на спасение? Вот уж совсем не повод для ликования. Тем более что позже везение отвернулось от меня, и, по мнению Тюссана, настал тот самый день "Икс", когда от просто совместного времяпрепровождения нам следовало вернуться к прежнему формату отношений. То бишь к сексу. Это стало очевидно, когда он избавился от скаф-пленки, едва за нами закрылась дверь моего отсека.
— Нет, — сдавленно выдохнула я, вжавшись в переборку спиной. — Разве ты не понимаешь, что я просто не могу, Рожер.
— А ты, очевидно, забыла наш разговор вначале, София, — не обращая внимания на охватывающую меня дрожь, которую не заметить было просто невозможно, капитан подошел ко мне и нажал клапан на эмблеме Ковчега, который запускал сворачивание использованной одежды. — Не бывает того, что мы не можем, есть лишь недостаточное количество стараний. Но так как мы уже установили, что недостаток целеустремленности — это не про тебя и не про меня, то проблема вполне решаема. И пора уже этим заняться.
— Почему? — поборов приступ отвращения и ужаса, когда Рожер положил руку на мой уже обнаженный живот и мягко погладил, спросила я. — Зачем ты принуждаешь меня, если есть возможность получить это добровольно от кого-то другого?
Режущая, сокрушительная боль скрутила нутро, и хоть разумом я знала, что она фантомная, это никак не помогало ощущать ее совершенно реально.
— Разве я могу, звезда моя. Мы ведь пара, и я обещал тебе не изменять, — откровенно цинично усмехнулся капитан.
— Я освобождаю тебя от своего обещания и настоятельно прошу о разрыве наших отношений, — набралась смелости прямо посмотреть в его горящие похотью и насмешливым торжеством глаза.
— Ну что же, как я могу отказать тебе, Софи. — Он наклонился ко мне, вынуждая все же отвернуться, если не хочу поцелуя, что я и сделала. — С первым никаких проблем. И приятно, что ты так беспокоишься о моем сексуальном комфорте, пока сама не готова вернуться к выполнению полных обязанностей моей девушки, дорогая. Спасибо тебе, — Дернулась в его руках, возмущенно вдохнув. — Да-да-да. В удовлетворении второй просьбы вынужден отказать.
— Но почему? — второй раз вопрос уже почти прокричала, стискивая кулаки.
— Что могу сказать, Софи, сердцу не прикажешь, — ухмыльнулся Тюссан. — Ну вот запал я на тебя, что тут поделаешь? Отпустить не готов и, наверное, в ближайшее время не буду. Нравится мне считать тебя своей, так от этого внутри комфортно. Так что просто привыкай, дорогая. В любом случае если порвешь со мной, то останешься одна. Ты же не думаешь, что я позволю другому получить то, что не могу поиметь сам.
Да, теперь я понимала, что это были отношения без выхода. Есть еще женщины на корабле, оказавшиеся в таком же положении? Я ведь не наивная и прекрасно понимала, что не являюсь единственной мишенью для похоти Тюссана, чтобы он там ни говорил о верности и обязательствах, уж больно у него темперамент ненасытный. Не удивлюсь наличию целого гарема, вот только теперь вопрос — добровольного ли? Замерла, прижавшись к стене и глядя в никуда остановившимся взглядом еще какое-то время после того, как капитан, наигравшись в прикосновения и ласки, отстранился, цепко посмотрел мне в лицо и, пробормотав "На сегодня достаточно. Увидимся завтра", ушел. А после, собравшись и пообещав себе, что скоро все закончится (для меня уж точно), приняла долгий контрастный душ и вытянулась в постели, заставляя себя ощутить нечто очень похожее на радость от того, что лежу в ней сейчас одна.
Дальнейшее слилось для меня в череду последовательных действий и событий, которые почти не отложились в памяти. Выбор подходящего токсина, расчет необходимой дозы, монотонно отработанный в обычном режиме день, ночь почти без сна с осознанием, что, скорее всего, это последняя, которую я провожу в своей постели. Подъем, душ, долгое разглядывание своего бледного, откровенно испуганного лица в зеркале, борьба с последними проблесками сомнений, смирение с тем, что повернуть вспять уже ничего невозможно. Лаборатория, омерзительное содержимое колбы, что чуть не пошло обратно при глотании, ампулы, спрятанные за воротником. Снова работа и молчаливое отслеживание нарастающих симптомов. Сначала все усиливавшаяся тошнота и потливость, потом появление черных мушек перед глазами и слабость во всем теле, подъем температуры. Ближе к вечеру пришло время жуткого головокружения, боли в мышцах, начало путаться сознание. Ну что же, пора сдаваться, или рискую отключиться на самом деле и утратить контроль над ситуацией. Сегодня меня сопровождал сам Марис Верде, и скрывать от него признаки отравления достаточно долго стоило почти всех моих сил. Поэтому, позволив себе повалиться ему прямо под ноги, я испытала практически облегчение. Можно считать, отмучилась, София.
— Госпожа Старостина, что с Вами? — раздался бесстрастный голос главы безопасников, но я только простонала, ничуть не притворяясь и не открывая глаз.
Мужчина положил руку мне на лоб и тихо выругался.
— Капитан, тут, видимо, ЧП, — раздраженно пробормотал он в коммуникатор. — Нет, похоже, не симуляция. Она буквально горит, вся потная, и свалилась прямо на ходу. Понятно, — и спустя несколько секунд: — Медотсек. У нас экстренная ситуация. Готовьтесь принимать пациента. Жар и потеря сознания. Прибудем где-то через десять минут.
Естественно, первым Марис связался с Тюссаном и только потом с медиком. Другого, в принципе, я и не ожидала. Верде не стал заморачиваться поиском платформы, а просто подхватил меня с пола и понес к медотсеку. Особых актерских данных для того, чтобы болтаться безвольной тряпкой в его руках, мне не понадобилось. Я действительно уже едва владела своим телом, зато прекрасно ощущала ноющую боль в каждом его уголке. Главное — продержаться в сознании до места.
— Что у нас тут? — услышала голос дока Питерса и схватилась за ворот, как будто неосознанно, делая вид, что он душит меня, а на самом деле выуживая крошечные ампулы.
— Шла и упала, — сообщил Верде. — Вообще-то бледной выглядела уже несколько дней.
Дальше все понеслось в нарастающем темпе. Холодная жесткая кушетка под сканером, забор крови, громыхающий командный голос Тюссана, требующий немедленной постановки диагноза, вердикт Питерса — острое токсическое поражение организма. Снова капитан, пытающийся вытрясти из меня, чем я отравилась и зачем, и неожиданно властный окрик Питерса, вынудивший оставить меня в покое. Шею обжигает несколькими инъекциями. Компенсатор. Все, на чем сконцентрировалось мое сознание — это как не разжать кулак с бактерией, но вдруг стала забывать, в какой она руке, и поэтому судорожно стискивала оба. Едва задвинулась с тихим шипением непрозрачная дверь аппарата, с усилием потянула кисть из фиксатора, благо они тут для того, чтобы просто удерживать пострадавшего на месте, а не ради полного лишения подвижности, да и пот, сплошь покрывающий тело, сработал как смазка. Конечно, находясь внутри, я не могла добраться непосредственно до блока управления. Но протянув руку вверх, легко дотягивалась до крошечных индикаторов, напрямую с ним связанных. Думаю, этого вполне будет достаточно. Подавать голос сразу я боялась, потому что не знала, будут ли как-то мои действия отражаться снаружи. Бороться с наступлением принудительного сна, автоматически запускающегося с включением программы, было невыносимо тяжело, но, как говорил капитан, нет невыполнимого, есть недостаточно усилий.