Модификаты
Шрифт:
Абсолютно точно я уверена, что никогда не буду ему больше ни другом, ни любовницей, разве что по принуждению, но это мелочи на фоне гораздо более важных и масштабных вопросов.
— Вернемся к Компенсатору, — твердо напомнила я.
— О, это очень романтичная история из времен моей юности, когда я обучался в академии астронавтики и был безответно и безумно влюблен в девушку Любу Михалеву, которая, в свою очередь, полностью игнорировала меня, потому что сходила с ума по своему парню. Естественный, как и она, внешне ничем не примечательный, но, надо признать, потрясающе умный Мирча Войтович был единственной звездой на ее небосклоне и источником бесконечной ревности и зависти для меня. Знаешь, Софи, ты потрясающе похожа на Любочку. Это не было очевидно, когда я изучал твои личные файлы, но, увидев впервые, просто опешил.
— Это в память о своей несчастной первой любви ты со мной так обошелся? — не сдержала презрения я.
— Прекрати, ты и сама уже наверняка поняла, что физическое воздействие было строго дозировано, — лишь краткая гримаса раздражения пробежала по лицу Тюссана, а у меня сердце едва не остановилось. Страх, что, возможно, предчувствие повторения боли я буду изживать еще очень долго. Если смогу вообще. А что, если капитан и правда решит повторить? — А что насчет вопроса "за что", то твоя схожесть с Любой — дело десятое. За твоей семьей столько грехов перед Модификатами в частности, что будь я хоть немного действительно мстительным, ты страдала бы долго и мучительно. Но об этом мы позже поговорим, верно?
Я просто промолчала, предлагая ему продолжить и не желая нарываться на одну из непредсказуемых вспышек его гнева. Чтобы он ни говорил о своей адекватности и логичности поступков, теперь я видела абсолютно четко: в нем есть нечто чудовищное, и оно прорывается на поверхность время от времени. И сейчас мне совершенно наплевать, игнорирует этот факт капитан сознательно или действительно не замечает в силу каких-то проблем с психикой.
— Так вот, без лишних подробностей, Люба получила тяжелые травмы однажды во время нашей совместной стажировки. Не по моей вине, уточню сразу, но я сильно волновался за нее, поэтому провел целые сутки, дежуря около камеры компенсации. И опять же не моя вина, что ее замечательный парень был слишком занят, когда Любе пришло время покидать ее, и именно я оказался тем, кому док позволил проводить ее до личной комнаты. И тем более не моя вина, что никто не имел понятия о том состоянии, в котором она пребывала после процедуры. Я был лишь юношей, который слишком сильно хотел эту девушку и проявивший чуть больше настойчивости, утешая ее.
Я сглотнула, уже прекрасно понимая, чем закончилось это утешение.
— Все произошло по обоюдному согласию, Софи. Я не насильник, чтобы ты себе ни придумывала, — И снова эта молниеносная вспышка и гримаса, от которых я вся холодею. — Я был в этом полностью уверен и безумно рад, что она наконец осознала, что ей нужен я, а не Мирча, и что именно я оказался ее первым.
Бедная девочка. Представляю, что она почувствовала, очнувшись от воздействия.
— Спустя несколько часов, однако же, она, как ты понимаешь, пришла в себя и заистерила, тем более что Мирча все же озадачился вопросом, как там его подруга, и застал нас в более чем красноречивой обстановке. Он порвал с ней. Я же, наоборот, предложил быть вместе. И старался как мог, чтобы наши отношения не просто сложились, но и стали идеальными. Но не важно, насколько я старался, эта… Люба все равно предпочла униженно таскаться за своим Естественным придурком, выпрашивая его прощения, а не остаться со мной и дать шанс чему-то большему. А теперь давай-ка зададимся вопросом, был ли я хоть в чем-то виноват в той ситуации, или вся ответственность лежит на создателях Компенсатора, к слову, твоих гениальных родителях, утаивших информацию о последствиях. Тогда я был раздавлен, Софи, но и полон решимости разобраться, почему все так вышло. И потратил годы, собирая сведения по крупицам. И назовем это исходной точкой.
— Мне действительно искренне жаль, что так вышло у тебя и Любы, — сдержанно сказала я, стараясь не замечать насмешливой улыбки, которую вызвали мои слова. — Я от всей души сожалею, что вам пришлось с этим столкнуться. Но это никак не меняет моего восприятия твоих поступков сейчас. Если тогда ты был тем… с кем произошло вот такое несчастье, — я нарочно избегала употреблять слово "жертва", потому как была почти уверена: это выведет капитана из себя, — то сейчас ты сам осмысленно намереваешься нанести тот же вред другим. Осмысленно, не случайно, Рожер. Не пытайся вину за это возложить на моих родителей и их изобретение. Они создавали Компенсатор ради блага других, и побочные эффекты — это их ошибка, а не преступление. Да, ошибка, которую они могли бы устранить, но не сделали. Но и афишировать ее было бы с их стороны, я считаю, неверно. Сколько жизней спас за эти годы Компенсатор? Не сосчитать. Кто пожаловался на вред? Ты первый, от кого я это слышу.
— Ну еще заяви, Софи, что ты вообще понятия не имела ни о чем. — Я прикусила губу и промолчала. — А знаешь, именно твой категорический отказ пройти через Компенсатор перед отлетом стал последним недостающим звеном в моих умозаключениях и решил как твою судьбу, так и остальных.
Ну нет, у него не выйдет свести все концы ко мне и взвалить на себя больше, чем действительно должна.
— Ладно, мои родители виноваты, что создали Компенсатор, я виновата, что знала, но предпочитала молчать. Но, чтобы ты ни сказал, это не снимет с тебя и тех, кто тебя поддерживает, ответственности за то, что вы делаете, — я старалась говорить твердо, не срываясь и не повышая голоса, но когда капитан резко поднялся, мой голос предательски задрожал. Да, я боюсь, но стыдиться за это стоит совсем не мне, — Кошмар, который вы планируете, не идет ни в какое сравнение с прегрешениями моей семьи.
— В самом деле, София? Ты это заявляешь со всей уверенностью? — шагнул ближе Тюссан, и мои внутренности окаменели.
— Да. А почему не должна? — удалось-таки выдавить мне.
Капитан приблизился еще, не сводя с меня пристального взгляда, и я никак не могла бы скрыть, что затаила дыхание. И, несмотря на полную непроницаемость выражения его лица, мне показалось, что в глубине глаз горит торжество от моей реакции.
— Надеешься, что я начну с тобой спорить и доказывать тебе что-то, дорогая? — Видимо, удовольствовавшись производимым эффектом, он стал неторопливо выхаживать по каюте, позволяя мне снова нормально дышать. — Но этого не будет. Мы оставим тему с Компенсатором на потом, а пока я просто позадаю тебе вопросы, ну а ты можешь отвечать на них или нет. В зависимости от того, есть ли у тебя ответы и хватит ли совести отмолчаться.
Ну что же, пусть будут вопросы. Не так уж много осталось известных мне тайн, чтобы побояться поговорить начистоту.
— Знаешь, я ведь всегда, и в юности, и сейчас просто восхищался твоим братом — Титаром. Он был моим кумиром. Еще бы, первый чудо-ребенок, из-за которого мои родители и сотни других семей бросились в центры репродукции, чтобы модифицировать своих будущих детей. Позже — капитан-разведчик, одинокий космический волк, загадочный и неприступный красавец, человек-эпоха практически, обладающий такими способностями, что другим и не снились. — С каждым словом капитана я напрягалась все больше. — Но скажи мне, пожалуйста, Софи, почему на самом деле твой брат выбрал путь строго одиночных миссий?
Потому что он социопат, абсолютно неспособный переносить рядом присутствие других людей и испытывающий желание их физически уничтожать, и прекрасно отдает себе в этом отчет. Вот и создает между собой и любой человеческой особью максимум расстояния. Не хочет быть убийцей.
— Это был его собственный выбор, — сказала я вслух, нисколько не соврав, но радуясь, что не приходится, однако, смотреть в глаза Тюссану.
— Это не ответ, конечно, ну да ладно, — легко отмахнулся капитан. — Тогда скажи мне, Софи, почему ты — второе, позднее дитя в семье великих ученых, родителей первого ребенка-Модификата в мире — Естественная? Почему тебя не подвергли никаким усовершенствованиям?
— Мне это неизвестно, — твердо ответила я. Не то чтобы я не задавалась этим вопросом и в детстве, и в течение всей жизни. — Мои родители никогда не желали обсуждать это вопрос.
— Неужели? Совсем никогда?
— Несколько раз в юности я поднимала тему, но ответ был один — это было их право произвести меня на свет именно такой.
Ну, а после мамы не стало, а отец приходил в неистовство, стоило лишь намекнуть на подобное обсуждение. "Это против законов Божьих" — вот что я слышала от человека, бывшего еще совсем недавно выдающимся ученым, гениальный ум которого, можно смело сказать, изменил жизнь всего человечества разительно. Под конец, к моему стыду, и сама стала избегать общения с ним. Слишком все было дико для меня, абсолютно не готовой принять и эти разительные перемены, и внезапный религиозный взгляд на мир в принципе. Уж не после той обстановки, в которой я росла.