Могильщик. Цена покоя
Шрифт:
Валлай закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, как это ему советовал делать ещё глава Храма Ургрин, которого все ученики за глаза с подачи Велиона называли Говённый Материал. Потом на всякий случай повторил вдохи и выдохи и прислушался к себе. Странно, но внутри было пусто, рубака будто бы даже был рад такому решению Гризбунга. Но не возразить не мог.
— У нас сто пятьдесят семь человек в тяжёлой коннице. У Шератли была почти тысяча, и их смели. Как думаешь, сколько тяжёлой конницы у
Гриз ухмылялся своей сумасшедшей ухмылкой, глаза горели сильней, чем в тот момент, когда он решился на этот шаг. С таким Гризбунгом спорить было бесполезно.
— Если мы уговорим Шератли присоединиться к нам, у нас будет шесть с половиной сотен тяжёлых. И ты думаешь, я собираюсь биться со всей ордой горливцев лоб в лоб? Если ссышь, Бычара, я тебя отпускаю. В конце концов, я не заплатил тебе ни гроша за последние полгода.
Валлай как-то механически скрипнул зубами и кивнул.
— Пойду, отдам распоряжения.
— Какая разница, будем мы служить Костлявой здесь или по ту сторону Туманных гор? — сказал ему вслед Гриз.
— Я подумал о том же, — пробормотал Валлай, не оборачиваясь.
Командир армии наёмников догнал его и хлопнул по плечу.
— Если ты думаешь, что битва ждёт нас с горливцами, ты ошибаешься, брат. Настоящая битва нас ждёт перед рассветом, в ставке Шератли. Битва с толстосумами, родившимися с золотой ложкой в жопе, этими благородными выблядками, которые на самом деле практически ничего не потеряют в этой войне. А то, что потеряют, заберут потом у своих же крестьян. Но мы победим в этой битве. И они пойдут драться за наше с тобой будущее.
— А если не пойдут? Мы свернём назад?
— Пойдут, — уверенно сказал Гриз. — Пойдут. У меня есть, чем их убедить.
Интерлюдия. Первые победы
Дверь распахнулась, когда Валлай уже думал протянуть руку к кольцу, чтобы открыть её самостоятельно. Слуга посторонился, пропуская их, и сделал приглашающий жест рукой.
— Господа Ангиур и Валлай! — сообщил он кому-то в помещении.
— Это он нас так представляет, — подсказал Настоятель и, широко улыбнувшись, прошёл в дверь. Валлай, цыкнув, зашёл следом.
Рубака слышал о балах, рыцарских турнирах и пирах, на которых привечают высокопоставленных гостей — послов, богачей, дворян. Если это и был бы подобный приём, то на него съехались бы послы из соседних деревень, зажиточные крестьяне и местные помещики, едва способные обеспечить себя боевым конём, кольчугой, шлемом и копьём с луком. В сравнительно небольшом и неважно освещённом помещении с практически голыми стенами стояло два стола с угощениями, вокруг которых сгрудилось двенадцать гостей и полдюжины слуг. Самого хозяина поместья пока среди них не оказалось.
— Не
Настоятель скорчил рожу и закатил глаза, мол, помалкивай. Валлай криво усмехнулся в ответ. Один из гостей, судя по виду, был уже порядком пьян, и это вселяло хоть какие-то надежды провести время приятно. К тому же, наёмный убийца увидел нетронутое блюдо с запечённым поросёнком и ещё одно, с лососем. Трезвым и голодным Валлай отсюда точно не уйдёт.
— Сейчас нас представят другим гостям лично, — сказал жрец. — Стой пока на месте, обжора.
Встретивший их слуга затворил дверь и действительно повёл представлять гостям. Валлай потерялся и перестал вникать в происходящее уже во время перечислений титулов первого представленного им лорда, лысеющего старика с небольшим животиком и тонкими руками. Единственное, что он понял — это не последний человек в королевстве. Их, хвала богам, представили просто как “господ Ангиура и Валлая”. Потом представили жену лорда, к счастью, покороче. Когда они направились к следующей паре, лорд едва слышно спросил у жены:
— Кто это, блядь, вообще такие?
— Не смотри здоровяку в глаза, — прошипела та, — я думала, он сожрёт меня с потрохами, пока нас представляли. Он убийца, как пить дать.
— Боги, что творится? На троне — наёмник, на приёме у герцога — фанатики и убийцы. Когда же мы так нагрешили? И неужели — настолько?
Валлай обернулся и бросил на лорда долгий взгляд. Тот побледнел и сразу отвернулся к столу, делая вид, что занят нетронутым блюдом с жареными куропатками. А вот куропаток-то рубака сразу и не приметил, нужно будет вернуться сюда. Сразу после поросёнка…
Семь мужчин и пять женщин с богатой родословной и бесконечными титулами. Валлай даже не понял, кто здесь чем занимается. Один был бывшим военным, рубака понял это по выправке и кривоватым ногам. Но едва шевелил левой рукой, очевидно, когда-то раздробленной где-то у локтя, а значит, со щитом управляться не сможет. Остальные мужчины были стариками, чьи руки держали меч, должно быть, только в детстве. Рубака, кажется, слышал когда-то, что все дворяне военнообязанные, но, кажется, большинство здешних гостей предпочитали вооружать других, а не брать копья в руки.
Наконец, слуга отстал от них, оставив вдвоём у края стола, у большого блюда, на котором в несколько рядов были выложены какие-то оранжевые гады, пахнущие отчего-то почти что раками.
— Креветки, — буквально простонал Настоятель и нежно, будто ласкал женщину, взял с блюда одну из тварей. — Белого вина, — сказал он подошедшему слуге, — а моему спутнику — красного, и покрепче.
— Уже можно есть? — проворчал Валлай, подбираясь к поросёнку.
— Только не чавкай слишком громко.