Мои друзья скандинавы
Шрифт:
Почтмейстер пытливо поглядел на него, спокойно взял пачку, но, как только взгляд упал на подпись под лежавшей сверху телеграммой, выражение его лица изменилось. Глаза засияли, и он, встав с места, горячо поздравил Нансена со счастливым возвращением.
Разглядывая телеграмму, которая сохраняется в музее «Фрама», я вспоминаю, что один из основателей Норвежской компартии Адам Ялмар Эгеде-Ниссен в те годы был почтмейстером в Варде.
— Не твой ли это отец первый в Норвегии поздравил Нансена с победой?
Но Адам смотрит на часы и говорит, что мы слишком долго ходим по «Фраму». Нас уже, наверное, ждет Анналиса Урбие.
Отец Анналисы Урбие был губернатором Финмарка как раз тогда, когда там Адам Ялмар Эгеде-Ниссен был почтмейстером. Этот почтмейстер уже тогда был революционером и по просьбе русских товарищей организовал в маленькой местной типографии печатание большевистских листовок и брошюр, которые на рыбацких суденышках переправлялись в Россию.
Царское правительство заявило протест против существования этой типографии.
И, воспользовавшись тем, что Ниссен уехал на сессию стортинга, губернатор Урбие опечатал типографию.
Тогда жена Ниссена, мать Адама, посадила своих многочисленных малюток в колясочку и во главе большой группы рабочих, рыбаков, матросов отправилась к типографии, требуя снять печати.
Губернатору пришлось уступить.
— Это была, наверное, первая революционная демонстрация, в которой ты принимал участие?
— Нет, это была Герд, — серьезно отвечает Адам. — А я родился позже, когда отца назначили почтмейстером в Ставангер. Там меня действительно мать возила в колясочке на рабочие демонстрации.
Пути губернатора Урбие и почтмейстера Ниссена еще раз скрестились в Москве. Урбие был первым полномочным послом Норвегии в Советском Союзе, когда Ниссен прибыл туда делегатом на конгресс Коминтерна.
И вот теперь дочь губернатора и посла Анналиса Урбие, коммунистка, узница гитлеровских концлагерей, написавшая проникновенную книгу воспоминаний о женском лагере в Равенсбрюке, назначила нам встречу в старинном кабачке художников и артистов «Бломе».
САГА О ФРИТЬОФЕ
Когда Нансен обратился к правительству с просьбой ассигновать всего лишь пять тысяч крон на лыжный переход через Гренландию, газеты писали, что «было бы преступлением оказать поддержку самоубийце».
— И правительство вняло их голосу, а не Нансену, — рассказывал мне писатель Сигурд Эвенсмуу, когда мы встретились с ним на другой день после посещения «Фрама». — Правда, ученые оказались более благосклонны к нему, — рассмеялся писатель, — Нансен защищал свою докторскую диссертацию за четыре дня до того, как отправился в Гренландию. Идеи его были настолько новы и оригинальны, что почтенные оппоненты просто ничего не поняли. И докторскую степень присудили ему только потому, что он уходил туда, где, по их мнению, неминуемо должен был погибнуть. Но победил тот, кто людям здравого смысла казался безрассудным.
Эвенсмуу, автор нескольких книг и сценариев, сейчас хочет написать сценарий для кинофильма о том, кого Ромен Роллан называл «единственным европейским героем нашего времени», — о Фритьофе Нансене.
В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли, — таково было кредо Чехова. Прообраз этого человека он мог найти в жизни во Фритьофе Нансене, у которого не только лицо и мысли, но и дела были прекрасными. И это прекрасное давалось не само собой, а требовало большой воли, преодоления трудностей, самовоспитания, что особенно было близко Чехову.
Вскоре после выхода книги Нансена о походе «Фрама» у Чехова возник замысел пьесы, посвященной людям, отправившимся к полюсу. Этим своим замыслом он поделился с Книппер-Чеховой и со Станиславским. Одно из действий новой драмы должно было происходить на дрейфующем, затертом во льдах корабле.
Чтобы лучше «войти в материал», Антон Павлович, уже безнадежно больной, решил поехать в Норвегию, на север, в Тромсё. Сопровождать его с радостью согласился отлично владевший скандинавскими языками поэт Юргис Балтрушайтис. Но путешествию этому, намеченному на осень тысяча девятьсот четвертого года, не суждено было состояться. Чехов умер летом.
Нансен прожил с тех пор еще двадцать семь лет. И каких!..
Доктор биологических наук и чемпион мира по скоростному бегу на коньках, профессор океанографии, написавший исследование о китах, лыжник, двенадцать раз подряд завоевывавший первенство Норвегии в беге на дальние дистанции! Великий путешественник-открыватель, талантливый художник, первый из людей пересекший на лыжах считавшуюся до тех пор недоступной человеку Гренландию… Вечный труженик, бессребреник, понимавший, однако, истинное назначение золота… Получив за свою первую работу по зоологии золотую медаль, он попросил, чтобы ее выполнили в бронзе, а разницу в стоимости выплатили деньгами. И на эти деньги он провел четыре месяца напряженной работы на биологической станции в Неаполе.
А когда в 1922 году Нансен получил Нобелевскую премию мира — сто двадцать две тысячи крон золотом, — он, вернувшись из пораженного голодом Поволжья, не задумываясь, истратил их целиком на помощь голодающим русским крестьянам, на орудия и семена для двух показательных сельскохозяйственных станций в России.
Теперь одна из них — совхоз имени Фритьофа Нансена. Этим названием запечатлено в памяти советского народа имя бескорыстного, самоотверженного друга. Так же как гора Нансена на Таймырском полуострове, остров Нансена, отделенный от острова Свердрупа проливом «Фрама» у ледовитых берегов Сибири, — память о подвиге бесстрашного исследователя.
Нансен — народный герой Норвегии, неутомимо ратовавший за независимость своей родины, за отделение ее от Швеции. Первый посол Норвегии в Великобритании. Единственный человек, взявшийся в самый разгар интервенции, в мае 1919 года, передать правительствам Антанты предложение Ленина о мире.
Трудно найти лучший пример органического слияния чувства долга перед родиной с чувством долга перед человечеством, патриотизма — с деятельной любовью ко всем народам…
Да, о нем можно писать десятки романов и сценариев, трагедийных и комедийных, благо, он сам был одарен большим чувством юмора, и все же не исчерпать многогранное содержание его жизни.