Моника 2 часть
Шрифт:
– Это серный холм. Бримстоун Хилл, как говорят британцы. В этой старой крепости происходили великие битвы. Чуть дальше городка Бастера есть другой развалившийся Форт, такой же значимый, как и этот, Форт Тайсон.
Хуан указал на ржавую зубчатую стену, где заканчивались старые площадки древнего форта на серном холме. Они стояли на земле Сент-Кристофер, вулканическом острове с высокими горами, густыми плодородными лесами, величественными скалистыми склонами и пустынными пляжами. Новые уголки райской земли и моря все больше открывались глазам Моники, сначала
Хуан нес ее на руках, и она слушала его теплый голос, чувствовала, что время течет плавно, словно бриз, который трепет ее золотые волосы, такие же мягкие, как море, расстелившееся платком из пены там внизу, у светлого пляжа.
– Когда проголодаешься, пойдем и пообедаем. Рядом с теми пальмами нам не стоит надеяться на жареное мясо. Нарядная команда попросила оказать им честь сесть с нами за стол. Они обожают тебя, смотрят, как на утреннюю звезду. Хотят оказать тебе внимание. Кто-то побывал в Чарльз Таун и отыскал вино, сладости и другие деликатесы. Они порадуются, если мы примем их угощение.
– Мне так приятно их внимание, которое ничем не заслужила…
– Возможно ты заслуживаешь больше, чем думаешь. Наконец наша жизнь изменилась к лучшему.
– Для вас тоже, Хуан?
– В первую очередь, моя жизнь изменилась. Если ты снова что-то вспомнила, лучше не говори. Сегодня я не хочу загружать голову, не хочу ворошить прошлое, ни далекое, ни близкое. Двадцать четыре часа в Сент-Кристофер – единственная наша задача. Ты рада?
Он улыбнулся, глядя в ее светлые глаза, но она не ответила, потому что голос ее не слушался. Она почувствовала глубокое и горячее волнение, словно живет во сне и видит другую жизнь.
Хуан не мог больше сдерживаться, спросил робко и сбивчиво:
– Тебе нехорошо Моника, да?
– Не знаю, как назвать это чувство, Хуан. Почти… я почти счастлива.
Хуан выпрямился. Он с трудом верил. Неужели он услышал странное слово, которого не было в их беспокойных и измученных жизнях? Счастье. Моника сказала счастье. Он подумал, что спит и посмотрел по сторонам. Ну да. Это говорила она, а он стоял напротив, под небесами, перед морем, казавшимися теперь другими, словно их позолотил особенный и лучезарный свет. Ее щеки зарделись, словно цветок, а слова исчезли. Робко она протянула руку, которую он взял в свои ладони. Молча они спустились по узкой лестнице, пока их сердца бились в одном ритме.
– Благодарю вас, губернатор, что приняли меня.
– Проходите, мой молодой друг, и окажите любезность, присаживайтесь. – Изящный и дружелюбный губернатор Мартиники протянул руку, указывая на ближайшее сиденье у просторного стола. Было два часа ночи, морской воздух из открытых окон шевелил кружевные шторы. – Полагаю, вы приехали с той же несчастной проблемой, с которой донья София почтила меня своим присутствием.
– Действительно, губернатор. Я не вполне уверен, но все на это указывает. Знаю, моя мать очень настойчива.
– Не знаю, что и сказать, мой молодой друг. Донья София хотела, и в то же время не хотела задерживать «Люцифер». Она боролась с двумя чувствами. Хотела, чтобы мы помогли сеньоре де Мольнар, которая отчаянно упорствовала в освобождении
– А я никого не боюсь и скандала тоже!
– Такое поведение не похвальное. Мы живем среди людей, их мнение может оказаться решающим, а с вашим именем…
Он замолк, разглядывая лицо Ренато, суровое, напряженное, увлеченное жестокой борьбой с самим собой. Как потрясающе он изменился со времени свадьбы! Казался постаревшим лет на десять. Его выражение было одновременно болезненным и свирепым, а в словах звучала какая-то резкость, нетерпение, что-то режущее:
– Губернатор, я пришел просить справедливости.
– Сначала я повторю сказанное сеньоре де Мольнар. Есть справедливость законная и справедливость моральная. Не всегда можно сделать второе на первом. Законно я не имею никаких прав арестовывать Хуана Дьявола. Поэтому, с болью в душе, должен отказать в просьбе сеньоры де Мольнар. Я не могу арестовать Хуана за то, что законно женился и увез жену на корабле.
– Но можно вернуть в Сен-Пьер корабль, незаконно покинувший порт. Можно задержать человека, чья собственность заложена за заявленные и доказанные долги. Есть гора законных бумаг, где его можно обвинить за учиненную потасовку, непочтительность властям и ранение человека, который не вполне оправился.
– Этот человек получил компенсацию наличными. Кто-то заплатил за Хуана Дьявола, поручился за него, чтобы вытащить на свободу. Вы можете проверить архивы порта, и этот кто-то…
– Этот кто-то – я. Губернатор, скажу безо всяких экивоков. Я пришел поставить все на свои места. Я поручился за него и пришел вернуть поручительство, требую немедленно привести это в действие.
– Чтобы приговорить заочно в его отсутствие? Это невероятно, и осмелюсь даже сказать, бесчеловечно. Подпишите заявление, что берете на себя ответственность.
– Я подпишу заявление, приму всю ответственность. Можете сообщить островам. Отнесите на мой счет все необходимое расследование.
– Если вы решились на такое дело, то сведения есть. «Люцифер» поставил якорь на острове Саба. Затем побывал в Бастере, Сент-Кристофере. Прошел Антигуа и проследовал вчера на юг. По очевидным причинам, их непросто остановить в Гваделупе, в Мари Галант, но можно сообщить властям Доминики, Гренады, Сент-Винсент и Тобаго. Вряд ли они продержаться долго без провизии. И если настаиваете…
– Сделайте это, губернатор, сделайте!
Следуя единственному направлению на юг, на полных парусах, наклоняясь направо, «Люцифер» мягко резал голубые Карибские воды.
До самого вечера у штурвала стоял Хуан Дьявол. Горы Гваделупе остались позади, как и широкий залив Мари Галант. Другой остров вырисовывался в небе высокой линией гор, над которым развевался британский флаг.
– Моника, посмотри туда. Что ты видишь?
– Земля! Другой остров!
– Самый красивый из всех. Хочешь взять штурвал «Люцифера» до самого острова? Возьми. Не упускай из виду паруса. Держи курс. Немного направо. Хорошо. Теперь мы уже вертикально выпрямились. Завтра бросим якорь в Бухте Принца Руперта, и ты сама отдашь приказ бросить якорь.