Моника 2 часть
Шрифт:
– Я ограничусь рассказом, господин председатель, – сказал лейтенант Бриттон. – Я ответственный за выполнение приказа об аресте и выдворении обвиняемого Хуана Дьявола, перевозке его с береговой охраной на борту «Галиона» и передаче властям для суда. Моим долгом было выполнить поручение. Возможно, обвиняемый прав, осуждая суровые методы ареста, но всех предупредили, что преступник чрезвычайно опасен, а первый долг – безопасность моих солдат. Другие два члена экипажа шхуны «Люцифер» сопротивлялись и были заперты с капитаном. Я говорю о помощнике Сегундо Дуэлосе и юнге Колибри. Мой человеческий долг обязывал спуститься лично и открыть погреб, где они были заперты,
– Так значит вы выпустили на свободу заключенных?
– На корабле, готовом пойти ко дну, мне пришлось командовать и, взяв на себя ответственность, я выпустил их.
– Вы знали, что речь идет о моряках. Разве вы ничего не пообещали им взамен, если они возьмут на себя обязанности береговой охраны?
– Нет, сеньор председатель. Я лишь подумал, что не должен отнимать у каждого человека последнюю возможность спасти свою жизнь. Но возможность спастись была слишком мала.
– Вы попросили Хуана Дьявола взять на себя командование кораблем?
– Должен признаться, что нет, господин председатель. Он взял ее по собственной инициативе, и немедленно стал отдавать необходимые приказы. Долгое время я ждал, что Хуан Дьявол прикажет нас убить. Можно было просто выкинуть нас за борт; освободившись от нашего присутствия, и он мог направить корабль, куда вздумается. Великодушно он подарил нам жизнь. Позаботился о раненых и необычно используя паруса и такелаж, обманул наихудшую непогоду, случившуюся на Карибах. Справедливо, что я публично заявил об этом, потому что не знал моряка более спокойного и отважного, чем капитан «Люцифера».
– Можете опустить похвалы, офицер. Можете сказать, когда снова взяли командование плаванием?
– Господин председатель, в третий раз отдавая похвалу, должен признаться, что был возвращен на это место великодушным порывом и по доброй воле обвиняемого. Я первым удивился, когда его приказ снова взять курс на Мартинику привел к окончанию моей миссии, задержавшись всего лишь на несколько часов.
– Вы признаете этот необычный поступок обвиняемого как благодарность за то, что открыли двери его тюрьмы при обстоятельствах, обрекающих вас на смерть?
– Да, господин председатель. Обвиняемый Хуан Дьявол пожелал предстать перед судом. Он был уверен, что опровергнет обвинения, докажет невиновность. Не думаю, что он благодарен мне за эту возможность, за которую заплатил с лихвой. В любую минуту мог повести себя иронично, агрессивно, язвительно, а также связать и отправить меня на дно тюрьмы, потому что моя жизнь и честь была в его руках. Во имя благодарности, я прошу суд учесть это, даже если обвинения будут доказаны, но ему и его людям обязаны жизнью капитан и охрана «Галиона», пять выживших членов экипажа и четыре солдата, следовавшие моим приказам охранять его, и хочу… за это публично выразить ему свою благодарность.
После короткого перешептывания над залом нависло долгое выжидательное молчание. С бумагой в правой руке, которую вручила Айме, отступал молодой офицер, глядя на Хуана Дьявола, а председатель с непроизвольным выражением иронии повернулся к Ренато:
– У вас есть вопросы к свидетелю, сеньор обвинитель?
– Никаких, сеньор председатель. Или да. Минутку. Откуда взялся приказ, что Хуан опасный преступник?
– Это пришло из Ямайки, – пояснил офицер.
– Это все, сеньор председатель, – отметил Ренато. – Хочу разъяснить публично, что я не намеревался дурно с ним обращаться. Еще
– Нет! – неистово взорвался Хуан. – Никогда не вел я себя великодушно с врагами, а менее всего впредь. Предупреждение с Ямайки верное: я могу быть опасным, могу ответить ударом на удар, низостью на низость, так и будет, Ренато. Клянусь тебе, так и будет!
– Хватит! Хватит!
Председатель суда старался совладать с беспокойным шумом, волной жарких суждений, перекрывших слова Хуана. Этим воспользовался английский офицер, чтобы приблизиться и сунуть записку Хуану, который прислонился к перилам. Хуан отошел со странной запиской в руке и первым делом взглянул на Монику. Может, это от нее? Казалось, ветерок призрачной надежды окутал душу, и он жадно поискал ответ в ее глазах. Но рядом с Моникой по-прежнему стоял Ренато, который снова наклонился прошептать что-то. Слышались приглушенные голоса бурного спора, и с беспокойством Хуан скомкал письмо, которое не хотел читать, когда столько взглядов остановились на нем, письмо могло его душу перевернуть дюжиной слов, от которого, несмотря на мужество, его бросило в дрожь.
– Пусть пройдет четвертый свидетель обвинения, – приказал председатель. И секретарь громко позвал:
– Четвертый свидетель обвинения! Бенхамин Дюваль! Бенхамин Дюваль!
Но Бенхамин Дюваль не появился.
– Тишина, тишина! – председатель сделал ударение на словах. – У вас есть какой-нибудь вопрос к четвертому свидетелю, сеньор личный обвинитель?
– Прекрасно понимаю иронию сеньора председателя суда, – согласился Ренато с деланным спокойствием. – Я сам не могу не улыбнуться тому, как выступали два последних свидетеля. Но не важно, потому что речь идет о доказательствах. Бенхамин Дюваль не может отрицать очевидное. Хуан Дьявол ранил его в потасовке в таверне, оставив непригодной правую руку вплоть до настоящего времени, и не взирая ни на что, я желаю известить суд о четвертом факте! Правда, что Хуан Дьявол помог ограбить на берегах Ямайки богатый груз кофе, табака и какао! Правда, что помогал перевозить ром! Правда, что насмехался над всеми законами ограничения контрабанды более, чем на десяти Карибских островах, обманывая торговцев Франции, Голландии и Англии! Правда, что в злополучной драке в таверне он играл и потерял шхуну «Люцифер», восполнив потерю имущества благодаря куче денег, которые еще не заплатил.
– Я хотел заплатить, но ты не принял плату! – гневно опроверг Хуан, уже не сдерживаясь. – Почему? Для чего? К чему столько лицемерия?
– Соблюдайте тишину, обвиняемый! – обязал председатель. – Тишина! Продолжайте, сеньор личный обвинитель.
– И одно за другим я докажу все выдвинутые обвинения, – продолжал Ренато с еще большим спокойствием и желчью. – Прошу немедленно явиться в суд пятому свидетелю и пусть немедленно зачитают акт перед Хуаном Дьяволом, где он обвиняется в похищении, и пусть это подкрепится заявлением мальчика.
– Пятый свидетель обвинения! Ребенок, известный под именем Колибри! – позвал секретарь. Назовите свое имя, фамилию, возраст и профессию.
– Обойдемся на этот раз без формальностей, сеньор секретарь, – вмешался председатель. – У мальчика, скорее всего нет фамилии, и он не помнит своего возраста. Конечно же, ему меньше восемнадцати лет, и он может не произносить клятву. Сделайте пометку в обвинительном акте, что есть возможная опасность. Ты обещаешь говорить правду, мальчик? У тебя нет другого имени, кроме Колибри?