Морозных степей дочь

Анфилов Александр

— Я же сказал, мы не будем красть. Честность, достоинство и преданность ремеслу. Геройский путь! Привыкай.

Девушка с безразличием закинула руки за голову.

— Предо мною-то можешь не интересничать, мне некуда податься. Хоть и начнешь творить разбой на дорогах, останется лишь последовать.

— Впечатляющая преданность, — саркастично ответил он, избавляясь от грязной арестантской одежды.

Тёмно-бежевые льняные штаны с дырками на обоих коленях и веревкой на поясе, косоворотка того же цвета — одёжи достались потрепанные, но чистые и впору. Дряхлые лапти с завязками легли на серые онучи 15 . Такая обувь, хоть и непривычная, оказалась безмерно удобнее войлочных туфель, какие носили в Бересте, а уж надеть сухие башмаки на босые ноги, иссаженные днями пути, оказалось настоящим блаженством.

15

Онучи (старорусск.) — деталь одежды, представляющая собой обмотку ступней под сапоги или лапти.

— Что скажешь? — спросил Рэй, оценивая на себе холопский наряд.

Сольвейг, закатив глаза, пошла к дороге.

* * *

Миновав умирающие окраины, герои вошли в залитую солнцем деревню. Массив Стяготы составляли маленькие одноэтажные избы. Благодаря сухой погоде, что стояла последние пару дней, грязь на дороге затвердела высокими гребнями. Что тут творилось в дождь — страшно представить. На зеленых угорах вокруг пестрили многочисленные стада черно-белых коров. Ветер нес по округе разноголосое щебетание.

Двое дошли до центра поселения. Душистый дымок с полынью и вереском пролетел мимо. Площадь занимало языческое капище. Двенадцать прямоугольных плит, утопленных в грунт, составляли на земле круглый циферблат — символ цикличности. На шестой по счету плите, которая, следует думать, овеществляла нынешний разноцвет месяц, были разложены горшки с цветами, краюшки хлеба, семечки и прочие подношения.

В центре возвышался светло-серый обелиск высотой в две сажени 16 , с любовью разукрашенный ленточками, цветами, нарисованными коровами, лосями и другими рогатыми животными. В нижней части вырублено горнило, в котором тлеют бревна, укрытые благовонными травами. Чуть в стороне от капища стояла в человеческий рост табличка из песчаника с выбитыми рунами. Место веяло историей и мистицизмом.

16

Сажень ? 2,16 м.

Так Рэй залюбовался, что не заметил, как рядом очутился мужичок в серой тунике с отрезанными рукавами и соломенной панаме.

— Добре, — скрипнул тот и, потерев мозолистые ладони, спросил: — Пошто до Велеса?

— Просто смотрю. Красиво.

— Кех, смотри, без смотрелок останешься. Велес пустой головы не любит. Откуда горазд-то, не со Стяготы же?

— Я издалека приехал. Хожу по свету, гляжу, как люди в разных краях живут. А это всё в честь кого построено?

— Ясному Велесу во славу, — с улыбкой ответил мужик и поклонился обелиску.

— Это ваш бог?

— Ну, кому, може, и бог. Алтарь отца нашего, покровителя старушки Стяготы, — мужик с благоговейным прищуром воззрился на рогатую вершину. — Бог-то, он у этих, крестопоклонников, будь они неладны, чудо ихнее, без тела и без имени. Ходят, сказывают о своем боге невидимом, а он нам тут и сто лет не всрался! Давеча, вон, аж до хаты ко мне пришли, болтуны. Битый час голову морочили, пока дубиной не погнал. До того звонко одного огрел! И что ж этот чудотворец не заступился? А вот Велес, — он опять возвел вдохновенный взор на вершину обелиска.

— А скрижаль о чём? Она выглядит младше, чем основное капище.

— А-а, — досадливо махнул мужик, — то сказ буди. Про Велимира еще. Всё руки не доходят убрать — тяжеленная. Да и жалко многим.

У Рэя екнуло сердце.

— Велимир? Это сказ про Великого Героя?

— Былина тут записана. М-м, ты читать умеешь?

Рэй виновато покачал головой, но тем, похоже, вызвал уважение селянина.

— Фех, ерундистика эти глаголы! Только глаза портить. Чего такого можно прочитать, чего сказать нельзя, а?

— Так о чём скрижаль?

— Беда в эти земли пришла — навья, знать, возле Стяготы поселилась и ну смертный ветер наводить! В первую седмицу крысы, мыши издохли, во вторую — живь: кошки, овцы, козы, а в третью и младенцы чахнуть стали, — холоп вел рукой по рунам на каменной скрижали, словно бы взаправду читал. — Месяц Велесу молились, дары, жертвы несли. И ответил покровитель! И явился к нам мастер Велимир. Милостью Велеса извел навью и ушел мор с нею. Правда ль, выдумка ль, а придание старо. Полюбился Велимир, стали его славить, как святого посланника. Но Велеса-то как же забывать? Не дело!

— Так зачем скрижаль убирать? Нехорошо забывать добрый поступок.

— Так Велимира Велес послал! Не герой удаль проявил, а Весел в его обличии. Тьфу, плуты землерожденные. Велеса! Вот кого деды славить завещали, а не этих. Старые-то герои ладно, достойны звания были, белый лик Сварожичей не позорили, а новые — срам и только. Уродени окаянные! — харкнул в сторону и зашагал прочь, бурча поругания себе под нос.

Осадок от встречи остался паршивый, однако слова селянина в очередной раз в красках демонстрировали отношение к героям. «Как же мы так опозорились?»

— Видимо, лучше и словом не упоминать о новых героях, — произнесла Сольвейг, которая до сих пор стояла на удалении. — А ведь раньше всё было не так плохо, — она перевела взгляд на каменную скрижаль и с теплотой прибавила: — Так-то, дядя Велимир.

— Дядя? — удивился Рэй. — Ты говорила, что была знакома аж с Горицветом. О его подвигах тоже имеются скрижали?

— О его — нет, — ответила она и поспешила уйти.

Вот так так, удивился Рэй, но решил, что пока лучше не затрагивать эту тему.

— А о Велесе расскажешь? — спросил он, следуя. — Многие заключенные в Бересте молились не Сваргу, которого тут вроде бы считают главным, а именно Велесу.

— Это очень старый и, я бы сказала, противоречивый бог. Он был одним из первых. Для скотоводов и землеробов Велес стал важнее Перуна Громовержца и даже самого Отца Небесного Сварога. Ясный Велес — великий и простой одновременно. Даже не знаю, к Белым или Тёмным богам его отнести. Говорят, братья Сварожичи прогнали его из Ирия, небесного сада, за то, что он раскрыл людям многие тайны мироздания. Большинство почитает его как бога скотоводства, но то — лишь малая его ипостась. Знающие описывают Велеса как бога-оборотня — покровителя зверей: домашних и диких. Он же — бог-колдун, который носит волшебный посох, управляющий ветрами и дождями. В таком образе он покровительствует ученым мужам: писателям, историкам и натуралистам. Он и бог подземного мира, покровитель мистиков и чародеев. Супругой имеет старейшую в мире ведьму — Старую Ягу Виевну. То ли от близости с Велесом, а то и сама по себе, она стала собирательницей знаний и волшебных предметов. Она знает языки всех животных и стережет лесную тропинку, что ведет на Калинов мост, за которым начинается Навь. Но Йогиня — не первая жена Велеса. Не знаю, кто была первой, но многие верят, что именно от той был порожден Святобор.