Морозных степей дочь
Шрифт:
Служанка и глазом не повела при виде тела, вокруг которого ширилось черное, блестящее озеро. Она двинулась за ведрами, щеткой и речным песком, чтобы почище отмыть все половицы. Он заметил секундное сопротивление в ее движении, как и восковую табличку, которую она сжимала в руках.
— Стоять. Это что?
Та замерла.
— Гости. Их в светлице уже нет. Они, вестимо, покинули двор еще до зари.
Не успела она закончить, как кулак треснул о стену, отчего льняная повязка на нём стала сплошь бурого цвета.
— Почему?! — раскрыв глаза, заорал он. — Почему ты мне не сказала?! Почему не разбудила?!
— Мне такого велено не было.
— Бесполезность, — скалясь, он до дрожи сжал больную ладонь, а кровь снова пошла носом.
Он стер щекотный ручеек рукавом, снося противный запах в пазухах, шмыгнул. Вырвал восковую табличку из ее рук, вглядевшись в неуверенные, но стройные линии местной письменности: «Амадей! Слов не найти, чтобы выразить благодарность за твое гостеприимство. Может статься, что твоя своевременная поддержка спасла мне жизнь. Мы искренне наслаждались компанией, и верим, что ты найдешь силы простить наш бесцеремонный уход. Обещаю, что в следующий раз угощения будут за мой счет. Твой друг Рэй. Спасибо от Сольвейг за яблоки».
Ноги его вдруг ослабли, колени ударились о пол. Порезанная ладонь, сквозь полотенце, прочертила кляксу по стене.
— Так они… и правда уехали. Почему же? — подняв к служанке взгляд, вопросил он. — Ведь я так старался. Разве я что-то сделал неправильно? Разве…
Чистые, горючие слезы упали с его глаз, а девушка обняла его за голову и прижала к животу, пустыми глазами глядя в зловещий коридор.
— Подожди. Они же… да-а, Рэй и Сольвейг хотят отыскать вещи Великих Героев. Вот почему они уехали! Вовсе не потому, что им было со мной плохо, правда же? Тогда вот же! Тогда что, если я сам найду такую?! Ведь тогда не будет причин уходить? Они… он вернется. Вернется и уже надолго останется со мной. Мария, тебе же нравится Рэй? О, а может, мы все вместе даже отправимся в новое путешествие? В городах Южного края сейчас, наверное, очень красиво. Мы бы посетили Алуэт, а может, и Орог, наполненный культурой южан! — мечтательно лепетал Амадей.
Он поднял взгляд зеленых глаз, в которых играла детская безмятежность:
— И у меня опять будут друзья.
Деревянные колеса без устали сообщали о всяком камушке, через который переезжали. Рэй, в светло-голубой рубахе и новехоньких дубовых лаптях, восседал поверх воза на одной из пивных бочек, укрытых брезентом козлиных шкур. В одной руке у него был добытый в Стяготе короткий лук и несколько кривоватых стрел, в другой — бездонный рюкзак, в котором мошна с копейками и геройский дневник. В качестве сидения он уже опробовал каждую из бочек, убедившись, что все одинаково неудобны.
За спиной в очередной раз залилась смехом Сольвейг, что без умолку болтала с бондарем — мастером-бочкоделом, который по заказу пивовара из Стяготы вез травяное пиво в соседнюю деревеньку с забавным названием Без-Копыт.
— Ой, да не может быть! — опять хихикнула Сольвейг.
— А я ему и говорю, еще б кобылу свою в сарафан нарядил, чудила! — бондарь зычно расхохотался, придерживая вожжи за парой коренастых лошадок, что шагали впереди телеги, деловито цокая железными подковами.
«Ты представь! — уверяла лисица еще прошлой ночью. — За один день проедем на возу полпути до Умиры, и всего-то за пять копеек. Лучшего попутчика просто не найти!»
Раскидисто зевнув, Рэй в очередной раз мысленно не согласился — любой возничий, что выезжал не в такую рань, был бы лучше.
Они должны были добраться до большой развилки гостинца, откуда до Умиры оставалось еще верст сорок.
Накатанная телегами колея разделялась надвое. Тут, возле границы высокого березника, который наливался рыжим заревом наступающего вечера, бондарь и ссадил героев. Напоследок он, не стесняясь, зазвал Сольвейг погостить у него дома, если та вдруг окажется в Без-Копыт, хотя в дороге не раз упомянул, что жену уже имеет. Он махнул тяжелой рукой и пришлепнул поводья, поспешив западной дорогой. Девица весело помахала вслед.
Рэй смерил ее недовольным взглядом:
— И вот скажи, тебе обязательно заигрывать со всеми, кого мы встречаем?
— Это же для дела! Он вообще не хотел нас брать. Узри, — развела она руки. — Лишь благодаря моему чарующему обаянию ты, чурбан, не сделав и шага, за день преодолел шесть десятков верст, а завтра будешь в Умире.
— Так чего забесплатно не договорилась, обаятельная?
— Да чтоб ты знал, пять копеек за такую поездку это и есть бесплатно.
Рэй скрестил руки на груди и буркнул:
— Вертихвостка.
— Уголовник.
Пара прошла тропинкой сквозь светлую березовую рощу. Поначалу листья утопали в оранжевом закате, а когда солнечный диск скрылся за горизонтом, то раскалились докрасна, затем тихонько погасли.
Под гомон сверчков они шли сквозь рощу даже когда сумерки скрыли землю. Ясная летняя ночь, веявшая прохладой, сама стелила дорогу под ноги, а на пару с могучей лисой и через лес шагать не страшно.
Неутомленные поездкой на возу, они прошли более десяти верст, прежде чем небо опять разукрасили россыпи звезд, заставив остановиться на привал.
— Сольвейг, а почему ты сказала «опять»? — спросил он, сидя возле веселого костра.
Лисица обернулась, прося пояснений по вопросу.
— Еще в первый вечер, на берегу реки. Ты сказала, что всё повторяется. Что именно?
Та горько усмехнулась:
— Мое соседство с героями, конечно. Думала, что после первой эпохи я уж никогда не окажусь поблизости от вашего брата. Но меня будто силой опять вплело в вашу глупую историю.
— А тебе… нелегко пришлось в путешествии с Горицветом? — вдруг спросил Рэй, и реакция Сольвейг не заставила ждать.
— Это тебя не касается, — холодно сказала она. — Это моя история, точка в которой поставлена триста пятьдесят лет назад.
— Но ты упомянула, что Горицвета не славят в деревнях, как, например, Велимира. Он сделал что-то плохое?
— Знаешь, сколько героев было в первом поколении? Велимир и Эльмира, Буртун и Астра, Целитель Ивлис, Ловкий Мирослав, Леда-Росинка, Александр и Елена — это лишь самые известные. Громкие имена, однако они не преуспели б в одиночку. У них за спинами стояли еще несколько дюжин достойных героев, которых люди позабыли.