Морозных степей дочь
Шрифт:
Доставив в деревню полную корзину курчавой бересты, она отправилась на ручей. Стирка в ледяной воде никогда не была для проблемой — она собрала копну волос на затылке и принялась за дело. К вечеру, возвратившись в свое крохотное поселение, вместе с подругой сварила простой обед, после чего допоздна помогала родственникам на строительстве другой юрты.
Уже когда работы завершались, лыковая веревка, которой был перетянут стяг бревен, вдруг лопнула. И она только в последний миг успела одернуть из-под обвала белобрысую малявку, что беспечно бродила по стройке вместе со взрослыми. Попытка отчитать проказницу осталась безуспешной: счастливые, ясно-голубые глаза говорили, что та даже
— Дед! Хоть ты за ней смотри.
Долгоносый старичок улыбнулся. Он почесал белую бороду и вернулся к вырезанию деревянной фигурки из древесины волнистого земляничного оттенка.
Солнечный диск спустился за западный край Голубых гор. Войдя в свою хижину, она рухнула без сил, закутавшись сразу в несколько одеял.
Она не знает, сколько спала. Глаза открылись сами собой глубокой ночью, когда в долине опять разыгралась пурга. Снаружи послышался треск — столь тихий и страшный звук, ведь добрых его причин быть не могло. Несколько секунд она лежала, глядя в темноту юрты. Уверяла себя, что ей просто показалось, приснилось. В хижине стояло мерное посапывание малышни; вьюга гудела снаружи, то обманчиво затихая, то резко набираясь сил и стремясь сдуть хрупкие постройки, ютящиеся в этих снегах.
Надежды рухнули, когда снаружи раздался удар. Холод, гуляющий по лощине, внезапно проник в самое сердце. Облизнув обветренные губы, она поднялась. Снося озноб и укрываясь тяжелой тальмой, перешагнула маленькие ноги и прошла босиком к выходу. Осторожно откинула тряпичную занавеску… оцепенев от ужаса.
В слепой ночи, на фоне бледно-синих снегов высились размытые плотным снегопадом человекоподобные фигуры. Пусть лачуги поселения были малы, рост спустившихся с гор великанов превосходил их втрое. Один мог уничтожить домик, попросту наступив на него, вместе с обитателями внутри.
Старик, дрожа от страха и холода, сжимая ладонями жгучий снег, взирал на громаду, поднявшуюся над ним. Слезинка скользнула по жидким белым усам и исчезла в снегу. Рука великана, вооруженная массивным орудием, рухнула, сотрясши саму землю!
Звук этой смерти, что в тот же миг схватила и унесла вьюга, навсегда останется в ее памяти.
Юное лето: разноцвет месяц
Северо-Восточный край
— …И на престоле сейчас великий князь, Владыка семи краев Василий Дмитриевич, — уточнил Рэй, делая пометку в дневнике, на который сквозь окно корчмы падал золотистый утренний луч.
Увидев в Амадее человека интересующегося, Рэй принялся вытягивать из него информацию о всё еще новом для себя мире. А Амадей и не думал скупиться на знания, так что учеба шла полным ходом. Глаза у него тоже были умные и сочно-зеленые. Пожалуй, даже причудливого малахитового оттенка.
Амадей со значением кивнул:
— Отец сегодняшнего князя, Дмитрий Иванович, был личностью незаурядной. Прославился тем, что объединил земли Княжества и разбил армию восточных кочевников — Пламенную Орду, иго которой довлело над государством более ста лет, за что стал Освободителем.
Сольвейг сидела рядом: скучное лицо она придерживала ладонью. Всю ночь она слонялась по окрестностям по своим лисьим делам — умаялась, вернулась только на утро, так что сейчас от заумной болтовни героев веки так и тянуло вниз.
Амадей продолжал:
— История Дмитрия Ивановича закончилась восемь лет назад — умер от болезни. Покинутый пост занял его старший сын и сегодняшний великий князь Василий Дмитриевич. Пока что молодой князь имеет в народе вполне мирное прозвище Книгочей,
— Достойно.
— Но пока там печатают только Святое Писание, да примитивным методом ксилографии. Так что скорее спорно, чем достойно.
Амадей потянулся, зевнул широко, закрывшись локтем, и разложился на столе.
— М-м, что еще? Престол находится в Старецграде, что в Западном крае. Это очень большой конгломерат, средоточие бюрократического аппарата Княжества, а также его культурный и духовный центр.
— Какая фракция сильнее, крестопоклонники или язычники?
— Ох, Рэй, такой вопрос можно было задавать лет двести назад. Староверы и последователи Белых Богов, как показывает наша Стягота, конечно, остались, но это исключение, подтверждающее правило. Сегодня в Княжестве единственная вера — в триединого Сущего. Язычники еще просто «не просветлели», но таких всё меньше. Доносились вести, что сегодня в Западном и Юго-Западном даже идут гонения оставшихся на староверов, — пальцы Амадея вдруг выбили по столу тревожный ритм. — Не знаю, правда или нет, но был слух, что на одной из площадей Старецграда, не далее как этой зимой, провели публичную казнь.
— В противостоянии религий следует ожидать подобного, — рассудил Рэй.
— Ты не дослушал, друг, — сжав кулак, ответил Амадей. — Соединяй точки. Мы, герои, считаемся посланниками старого пантеона. Все казненные, по слухам, как раз и были… героями.
В груди кольнуло. Рэй невольно обернулся на окно, откуда донесся звук спешно промчавшегося всадника.
— Не было печали, — отодвинул он кружку. — В момент, когда я попал в Бересту, судья как-то получил сведения, что я даже не являюсь, а всего лишь связан с героями, что стало причиной увеличения срока заключения. А я всё раздумывал, какое значение тому придать.
— Боюсь, самое прямое!
— Ну а что, если герои обвинялись вовсе не в своем происхождении, а в настоящем преступлении? — поспешил предложить объяснение Рэй. — Допускаю, что промотав подаренный Башней кошель, человек из нашего мира вполне способен на плохой поступок.
— Княжеского письма, которое бы объявляло героев врагом, конечно, не издавалось, — пожал плечами Амадей. — Но церковь, а следовательно, и все, кто желает добиться ее расположения, пристально следят за героями. В нашем мире царил информационный шум, за которым невозможно было узреть истину. Здесь мы в остром дефиците информации. В далекие деревни, вроде Стяготы, вести из стольного града могут идти месяцы. Нечего и говорить, как сильно искажается информация в пути. Газет тут нет, законы оглашают прямо на улице или в корчмах. Уверен, что и большинство тех, кто лично видел казнь в Старецгарде, не обратили внимания на юридические аспекты обвинения.
Герои затихли в раздумьях.
— Княжество велико?
— Территория Княжества обширна, — с силой кивнул Амадей. — От запада до востока, от жарких южных земель до великого севера. В нашей Стяготе живут скотоводы и кожемяки, Умира — вотчина хлебопашцев, Падуб — деревня охотников. Из знаменитых городов есть Окалень, она же Сварга, родина лучших кузнецов. Гусляры, как можно догадаться, предтеча мастеров по музыкальному инструменту. В Курул-Танах, что в Восточном крае, выводят лучших скакунов — таких нет даже на западе. Я, к примеру, мечтаю посетить Светлоград. Это самый просвещенный город, там построен первый в Княжестве университет, где изучают математику, астрономию и алхимию. Нерв экономической мощи Княжества находится в амбициозном Срединном крае, где цветут торговля и производство. Тут выделяется Храбродар Белокаменный — малопрестольная столица Княжества.